Онлайн книга «Операция "Булгаков"»
|
Булгаков не нужен. Зачем Радек в компании с Воронским, старым поклонником Троцкого, инструктировали Пильняка насчет смерти Фрунзе? На кого нацеливали? На партию, на ленинский ЦК? Решили оболгать ленинский ЦК – вот какая политика! Выходит, наши доблестные оппозиционеры решили раздвинуть рамки «литературной дискуссии»? Решили вынести партийные разногласия на суд общественности. Начали с «Уроков Октября», а закончили клеветой на партию, на ее руководство. Кто предложил Фрунзе на должность председателя Реввоенсовета? Сталин предложил. Когда болезнь обострилась, кого Фрунзе просил о помощи? Ворошилова просил. Сталина просил. Кто на заседании Политбюро проголосовал за хирургическую операцию? Зиновьев с Каменевым проголосовали, а теперь спелись с Воронским?.. Кто настаивал, пусть врачи побыстрее сделают операцию? Фрунзе настаивал, а теперь, выходит, это я толкнул его под нож? Зачем?! Фрунзе всегда был на ножах с Троцким. Всю войну был на ножах с Троцким. Зачем Сталину ликвидировать врага своего врага? Решили убить двух зайцев? Поднять на щит Пильняка и затравить Булгакова?.. Не вийдет!» Нахлынувшее истаяло. Мне стало тоскливо. Пугало неизбежное в этом случае будущее авторство. Хотелось выть, а вот обращаться за помощью к Рылееву не хотелось. Мало того, что связь с этим тоталитарным огрызком могла сгубить меня, его энкавэдэшные приемчики казались мне отвратительными. Все в один голос твердят – Булгаков и Маяковский находились на противоположных полюсах общественного спектра, а этот утверждает, что в бильярд с подонками не играют, да еще факты приводит. Странная, если не сказать больше, позиция… Кому они нужны, твои факты!.. Как было бы замечательно спрятать голову в песок и постоять в таком положении недельку-другую. Желательно на пляже… Под жарким турецким солнцем… Лежа… От безнадежности я принялся пролистывать материалы в рылеевских папках. В глаза бросилась привычное и как всегда бодрящее название: «Протокол». Фамилия была смазана и читалась с трудом. То ли Лиходрынов, то ли Лихоблудов… Когда до меня дошло, чьи показания попали ко мне в руки, я завыл. Так, затюрлюкал от тоски и страха прикоснуться к истине. * * * …1930 г. сентября месяца пятого дня. ОГПУ Отдел… секретный к делу… Фамилия – Лиходеев… имя, отчество – Степан Богданович. (Он же Гарася Педулаев, Степан Бомбеев.) …это Лиходеев-то «богом данный»? Юморист все-таки этот Гаков… Возраст (год рождения) – 1895, сын мещанина… Должность – Московский Художественный театр, завхоз. Холост… Политику ЦК разделяю всей душой. Во время Октябрьской революции 17 г. всем сердцем поддерживал установление Советской власти… Член партии с 1920 г. Судимостей не имею… Показания по существу дела: Следователь: Перед самым отлетом в Ялту… Лиходеев: Прошу отметить в протоколе – «по независящим от меня обстоятельствам». Следователь: Меньше пить надо. И предупреждаю – нельзя перебивать следователя, ведущего допрос… Лиходеев: Помилуй Бог… это я так, к слову. Гражданин следователь, можно стаканчик воды?.. Следователь: Наливайте. Лиходеев (жадно сглотнув воду): Я и не думал перебивать, но истины ради хочу заметить, что насчет перемещения в Ялту со мной никто не советовался, стало быть, этот произвол в отношении меня требую признать незаконным… Следователь: Помолчите, Лиходеев. Больше предупреждать не буду… Лиходеев: Можно еще стаканчик?.. Следователь: Что это на вас жажда напала? Опять небось мешали водку с портвейном? Лиходеев (с той же стремительностью выпивает стакан): Да упаси Боже!! К слову пришлось, гражданин следователь. Не успел изжить… Не обращайте внимания… Следователь: Короче, что вы можете показать по поводу разговора, который вы вели двадцать четвертого апреля сего года с председателем писательского союза, гражданином Берлиозом? Лиходеев (насторожившись): Это с каким Берлиозом? Следователь: С председателем Союза пролетарских писателей. С вашим соседом по квартире. Лиходеев: Ах, с Михаилом Александровичем? Так он вроде… того. Следователь: Что того?.. Лиходеев: Не того?.. Он вроде под трамвай угодил? Следователь: Именно так. Вы не увиливайте! О чем вы с ним беседовали накануне сборища оппортунистов в Театре Варьете, на котором небезызвестный вам господин Воланд показывал разные контрреволюционные фокусы вплоть до отделения головы совгражданина Бенгальского от туловища. На чью голову он намекал? И денежки эти фальшивые, которые с потолка падали, на какие цели предназначались? Лиходеев: О чем вы говорите, господин… извиняюсь, гражданин следователь?! Какие деньги. Меня же там не было!!! Следователь: Правильно. Вы предусмотрительно устроили себе отлучку. Изрядно перебрали, и самолетом в Ялту! Мол, я не я и лошадь не моя. Не выйдет, гражданин Лиходеев. Вы как член партии, должны были бы помочь органам выявить преступников, которые на потеху мещанской публике позволяют себе резать совгражданам головы, а потом якобы приставлять их обратно. Думаете все шито-крыто? Повторяю вопрос – о чем вы совещались с Берлиозом накануне митинга оппозиции в театре Варьете? Лиходеев: Теперь не упомню. Сколько лет прошло?! Следователь: А ваша домработница Груня помнит. Она все помнит – и как вы ее в магазин за портвейном посылали – это после водки! – и как ругались матерно. Она ведь не сразу ушла, а как сознательная совгражданка поинтересовалась, что вы там о Булгакове говорили? Лиходеев (вскипая): Врет она все!! Я давно уже водку с портвейном не мешаю! С того самого дня… А в адрес Булгакова говорили. Подтверждаю. В адрес Булгакова и матерились. Берлиоз настаивал, его пьеска, мол, это подкоп под идеалы революции, а ее постановка на сцене МХАТа – это провокация со стороны мещанства и контрреволюции. Я сам пьесы не смотрел, но осуждаю… Решительно осуждаю… Обеими руками… Можно еще стаканчик? Следователь: Пейте. Вы и так уже весь графин выхлебали. Лиходеев: Стараюсь привести нервы в чувство. (Пьет.) А так осуждаю. Всей душой… Как член партии и вообще… |