Книга Грозная туча, страница 24 – Софья Макарова

Один Ксавье Арман был что-то задумчив и ни с кем не разговаривал. У него из головы не выходило быстрое повышение Этьена.

«А каково! — думал он. — Вот счастливец! Произведен самим Мюратом! И не в корнеты, а сразу в подпоручики!.. И за что? За то, что лошадь шарахнула его о дерево. Не я буду, если не проделаю такую же штуку… Только надо сделать это как-то поумнее, дабы не расшибиться так, как он расшибся — голова-то и левое плечо до сих пор у Этьена болят… Этак попади виском, останешься на век на месте! Нет, я сам направлю свою лошадь. Почет-то какой мне будет: вдруг являюсь в Нанси в эполетах!.. Говору, говору сколько пойдет! А Роза станет вдруг офицершей. А хорошо ведь! То-то обрадуется она — моя красотка!»

— Торопитесь! Торопитесь, друзья! — крикнул Этьен. — Пора выступать!

«А каково! Ведь он теперь начальство! — продолжал раздумывать Ксавье, косясь в сторону Этьена. — И распечет — ты должен смолчать. Нет, долго я подчиняться ему не буду, сумею сам выслужиться в офицеры. Не глупее я какого-то Ранже!»

Вскоре авангард двинулся по Смоленской дороге, а за ним следовал, по обыкновению, сам Мюрат со своим штабом. По дороге столкнулись с разными мелкими затруднениями: плохие мосты, плохие гати… Офицеры спешивались и указывали, как исправлять дороги кольями и бревнами. Для этих нужд беспощадно разбирались избенки и дворы крестьян.

Ксавье вызвался вернуться с другими солдатами в ближайшую деревушку за материалами для моста. Он, разумеется, больше кричал, бранил крестьян и пугал их саблей, чем работал над разрушением строения. Когда его товарищи двинулись назад, он отстал в небольшом лесу и затем, словно догоняя вскачь своих, направил лошадь прямо на дерево и свалился, будто бы сильно ударившись о ветвь. Лошадь в недоумении остановилась около него, широко раскрыв ноздри и громко фыркая. Все это Ксавье проделал, завидя пыль, поднятую скачущим штабом Мюрата. И точно: король Неаполитанский вскоре был подле него.

— Этот дурак чего тут валяется? — крикнул Мюрат, осаживая свою лошадь, едва не наступившую на ногу Ксавье.

Офицеры пожали плечами.

— Вот я тебя, лентяй!.. — добавил Мюрат, хлестнув хлыстом Ксавье чуть не по лицу, и проскакал мимо.

— Вот не везет! — проворчал Ксавье, поднимаясь, лишь только пронеслись мимо него штабные офицеры. — Это все ты, дьявол! — обратился он к коню и, сев на него, хлестнул и дал шпоры изо всех сил несчастному животному.

Раздраженный конь понесся с места во всю мочь и чуть не наскочил на коня одного из штабных офицеров. Тот оглянулся и погрозил Ксавье хлыстом:

— Опять хочешь этого отведать, дурак?

Ксавье свернул на лесную тропу и старался перегнать штаб, чтобы соединиться со своим отрядом. Но тропа вела незаметно все вправо и вправо, и Ксавье вскоре очутился у Днепра.

— Экая чертовщина! — воскликнул он с досадой и, напоив коня и сам напившись, поехал назад.

Вырвавшись на дорогу, он, чтобы догнать своих, поскакал, как шальной.

В это время отряд, в котором он находился, подходил уже к тому месту, где засели русские передовые стрелки.

Французы ехали, не ожидая встретить неприятеля, и вдруг… были осыпаны пулями егерей.

Пришлось тут коннице отступить и выставить стрелков. В это время подъехал Мюрат, велел занять один из пригорков артиллерией и стрелять по русским орудиям и гусарскому эскадрону. А коннице приказал готовиться к атаке.

Но Павел Алексеевич Тучков понял замысел Мюрата и не допустил неприятеля овладеть орудиями. Он велел увезти пушки, а гусарам и егерям — примкнуть к остальным войскам, выстроенным на Валутиной горе, причем велел им сжечь мост на Строгани, лишь только они переберутся через него, а сам послал ординарца предупредить своего брата Николая Алексеевича, в какой опасности находится его отряд. Между тем французы подскакали к горе, уже оставленной нашими, втащили на нее орудия и открыли огонь по русским позициям.

Однако Валутина гора была несравненно выше той, на которой поместились французы, и русские ядра наносили сильный урон им, тогда как их ядра постоянно не долетали до цели.

— Взять во что бы то ни стало русскую батарею! — кричал Мюрат своим генералам. — Мы так медлим, что русские войска уже вышли на Московскую дорогу. Надо непременно захватить хотя бы их артиллерию и весь обоз.

Генералы рассеялись по своим отрядам и старались всеми силами исполнить приказ Мюрата, чтобы не навлечь на себя гнев его и Наполеона. Корпусной командир Нансути велел своим кавалеристам идти в атаку и взять Валутину гору.

В это время вернулся к своему отряду Ксавье Арман. Лошадь его вся в пене и тяжело дышит, он сам красен, как вареный рак, и чувствует сильную усталость.

— Стройся! — кричал их непосредственный командир. — Сомкнитесь! И в путь — рысью!..

— В карьер! — командует он, проехав несколько саженей вперед.

Кони помчались вихрем, но уставшая лошадь Ксавье зашаталась и пала. Ксавье бы раздавили, если бы не перескочила через него следующая лошадь. Падение его произвело небольшое замешательство, не скрывшееся от глаз Мюрата.

— Что там такое? — спросил он с досадой у своего адъютанта.

Тот поскакал узнать, в чем дело, и, вернувшись, объявил, что свалился один кавалерист.

— Дурак! — процедил сквозь зубы Мюрат с досадой. — Чего же они остановились? — упросил он, указывая на замерший отряд.

— Мост сожжен неприятелем, и не могут найти брод, — объяснил почтительно адъютант.

— Ослы! — крикнул Мюрат, ударил хлыстом своего любимого арабского коня, и тот стрелой помчал его к Строгани.

Следом поскакал весь его штаб, хотя многим вовсе не хотелось приближаться к тому месту, где угрожающе свистели русские ядра. Прежде, однако, чем Мюрат успел доскакать до пустившейся в атаку кавалерии, та уже мчалась назад. Подскакавший к королю Неаполитанскому Нансути объявил, что нет никакой возможности перейти реку вброд под картечью неприятеля.

— Ведите их лощиной в обход! — крикнул ему Мюрат, а маршалу Нею приказал двинуть свои пехотные полки в атаку.

Но в это время к русским подоспело сильное подкрепление, затем явился и сам Барклай-де-Толли и велел Орлову-Денисову с казаками занять всю лощину до самого Днепра.

— Эй, братцы! — крикнул Орлов-Денисов. — Не дадим французу обойти наших!

И он так стремительно бросился с казаками: в лощину, что занял ее, хотя пришлось жестоко биться с кавалерией Мюрата.

В это же время Коновницын успел отразить сильную атаку Нея с его пехотинцами.

Мюрат был вне себя от такой неудачи. Он пошел на хитрость: прекратил разом наступление, словно оставил всякое желание отбить Валутину гору у русских; но лишь только солнце стало клониться к западу, он велел непрерывно стрелять из всех батарей, расставленных на возвышенностях, и направил колонны пехотинцев прямо на русские позиции.