Онлайн книга «Долгий путь домой»
– Но зачем ему туда ехать? Это ведь не на соседней улице, а на самом краю континента. Нужно быть в полном отчаянии, чтобы решиться на такое. Да, подумал Гамаш. «Отчаяние» – точное слово. И он почувствовал отчаянное желание добраться туда как можно скорее. – Я спросил пилота, может ли он доставить нас отсюда в Табакен, но он говорит, что небо из-за погодных условий закрыто для полетов. По всему побережью. Посадка и взлет запрещены. – Значит, мы в любом случае не смогли бы сегодня добраться до Табакена? – Видимо, да, – ответил Гамаш. – Красное небо утром. Раздался гудок корабля, низкий, скорбный. Клара взглянула на часы: – Он отчаливает. Она быстро двинулась к пристани. – Постойте, Клара. Есть еще один вопрос. О Шартране. Клара остановилась. Повернулась. – А что о Шартране? Корабль издал еще один гудок. – Как вы думаете, почему он поехал с нами? Гамаш увидел Жана Ги, который махал им с пристани рядом с «Морским волком». – Потому что ему нравится наше общество? – предположила Клара. – Наше общество? – Вы думаете, он поехал из-за меня? – А вы что думаете? Корабль издавал короткие настойчивые гудки. – По-вашему, он только делает вид, будто я ему нравлюсь, как предлог, чтобы сблизиться с нами. Гамаш ничего не ответил. – Вы считаете, что мужчина не может из-за меня закрыть галерею и присоединиться к нам? – Я видел, как он смотрит на вас, – сказал Гамаш. – Как его тянет к вам. А вас – к нему. – Продолжайте. – Я не думаю, что с его стороны это полное притворство. – Значит, не полное. Как мило. Но Гамаш, хотя и оставался в рамках вежливости, не поддался на наживку. – Мы должны рассматривать все возможности. – Например? – Шартран знал Ноу Мана, – начал Гамаш. – Я не исключаю, что он состоял членом сообщества, или секты, или что там было. Я думаю, что именно Шартран рассказал Питеру о Табакене. И отправил его туда. – Это не преступление, Арман. Вы придаете его поступкам какой-то зловещий смысл. – Вы правы, – признал Гамаш. – Если Питер спросил о Ноу Мане, а Шартран рассказал ему, где найти старика, тут нет абсолютно ничего преступного. Напротив, он оказал Питеру услугу. Вот только… – Что? – Если Шартран сделал это, то почему не сказал нам? Клара остановилась. – Зачем хранить это в тайне, Клара? Что он пытается скрыть? Клара помолчала секунду-другую. В наступившей тишине они слышали, как Жан Ги зовет их. – Вы спросили, почему Марсель присоединился к нам, но вы не спросили, почему я согласилась. – Я думал… – Вы думали, что я растаяла? Одинокая женщина, беззащитная перед малейшим проявлением внимания? Вы и в самом деле так думаете? – Ну, теперь уж я и не знаю, – ответил Гамаш, столь явно сконфуженный, что Клара улыбнулась. Жан Ги яростно махал им с пристани, а Мирна стояла посреди трапа, не пропуская моряков. – Если Марсель знал, куда отправился Питер, и не сообщил нам, значит он не хотел, чтобы мы попали в Табакен, – сказала Клара. – Может быть, он приглядывает за нами, но я тоже не спускаю с него глаз. Поэтому я и хотела, чтобы он поехал с нами. Она повернулась и быстрым шагом пошла к пристани, но прежде повернулась и проговорила: – И к тому же я – достаточное основание для того, чтобы мужчина забыл обо всем на свете, Арман. Глава тридцать пятая
– Хм, – произнес Гамаш. Солнце садилось, и их путешествие пока проходило довольно гладко. Впереди ждал шторм, предсказанный пилотом. Услышав голос Гамаша, Жан Ги перевел взгляд на шефа. Перед этим Бовуар смотрел на окно. Не в окно, а на окно. На собственное отражение в стекле. – Что там? – спросил Бовуар. Гамаш оторвался от телефона и взглянул на зятя. Зюйдвестка, доставшаяся тому в подарок, невольно привлекала внимание. Шляпа была надета набекрень, и руки постоянно тянулись к ней, меняли ее положение, угол наклона, перемещали, чтобы вид у нее был такой, будто Жан Ги сорвал ее с крючка и напялил себе на голову под крик шкипера: «Вон фонтан!» [97] – Очень тебе идет, старина. – «Ты когда-нибудь видел море, Билли?» [98] – насмешливо спросил Бовуар. – Так что там у тебя было со старушкой? – поинтересовался Гамаш. Бовуар снял шляпу и надел ее на колено. – Я думаю, они чувствуют, что я не смотрю на них как на стариков. Просто как на людей. И Гамаш знал, что это правда. – И на Анни я никогда не буду смотреть как на старушку. Даже когда мы состаримся. Когда-нибудь. И Гамаш надеялся, что это тоже правда. Он посмотрел на Бовуара и представил, каким тот станет в старости. Как будет сидеть с Анни на диване. В их доме, в их обиталище в Трех Соснах. Будут сидеть у камина и читать. Старые и седые. Анни и Жан Ги. И их дети. И внуки. Дни их совместной жизни. Прожитые так же, как прожили они с Рейн-Мари. До сего дня. Бовуар показал на телефон в руке Гамаша: – Так что там? – Где? – Вы, кажется, читали письмо? – спросил Бовуар. – Ах да. Из полиции Бэ-Сен-Поля. Ищейки там нашли кое-что. Бовуар переместился на жесткой скамейке так, чтобы смотреть в лицо шефу. – Тело? – Нет, тела пока нет. Металлическую коробку, а в ней картонные тубусы вроде того, в котором доставили полотна Питера. Они оказались пустыми. Если не считать какого-то порошка. – Героин? Кокаин? – Капитан Надó отправила порошок на анализ. Гамаш посмотрел на окна, влажные от брызг. Уже опустилась темнота, и он теперь видел только освещенный нос «Морского волка». – Может быть, колония на самом деле была лабораторией по производству наркотиков? А искусство – прикрытием шайки наркодилеров? |