Онлайн книга «Экипаж машины боевой»
|
Под вечер состав остановился где-то на разъезде, не доезжая Волгограда. Дежурный по эшелону вызвал Кравца к выходу: – Товарищ подполковник, вас лётчик какой-то спрашивает, старший лейтенант. Кравец выпрыгнул из штабного вагона и нос к носу столкнулся с Захаровым. Юрий Иванович, в шинели старого образца с голубыми авиационными петлицами, крепко обнял его. Кравец успел заметить, что Захаров стал ещё шире в плечах, да и в талии тоже. Но лицом не изменился: такой же открытый взгляд, белозубая улыбка, как в юности. Однако когда они зашли в купе, оказавшееся в этот миг пустым, Кравец понял, что первое впечатление было обманчивым. Виски у друга оказались совсем седыми, а лоб прорезали несколько глубоких морщин. Они уселись друг против друга и заговорили одновременно. – Ну, вот и встретились. – Как ты меня разыскал? Даже мы не знаем график движения… – Это дело нехитрое… Ты не гляди, что я – старлей. У меня в Волгограде всё схвачено. Ты же помнишь, что в армии есть «эй, офицер», есть «товарищ офицер» и есть «господин офицер». – Слышал про такое… – Так вот, напоминаю тебе, Санёк, «господин офицер» – это тот, у кого имеется служебная машина, собственный кабинет и собственный телефон, желательна ещё и секретарша. У меня как у заместителя начальника ГДО всё это в наличии. Ну, и уважение со стороны окружающих соответствующее. Мы, культпросветработники, всякому пригодиться можем. У того – свадьба, у этого – юбилей. А у нас в Доме офицеров ансамбль собственный имеется и кафе. И то, и другое, несмотря на всеобщий бардак, мы сохранили. Так вот, как только я твоим эшелоном заинтересовался, мне железнодорожный комендант полный расклад дал. В такое-то время будет остановка на разъезде Колоцком, а следующая на разъезде Привольном… Вуаля! И вот я здесь. Надеюсь, не возражаешь? – Захаров потряс увесистым полиэтиленовым пакетом, в котором явно просматривались очертания бутылок. Кравец покачал головой: – Ты, Юрка, в своём репертуаре! Помнишь, как в выездном… – Кто ж такое забудет! – Захаров начал выкладывать припасы на столик. С гордостью повертел бутылкой армянского коньяка. – Настоящий! Ещё с советских времён… Ну что, вздрогнем? – А если отправку дадут? Не успеешь выскочить! – Не волнуйся, Саня. Я же тебе говорил, всё схвачено, за всё уплачено! – И, видя недоверчивое лицо друга, пояснил: – Волгоград вы обойдёте стороной. Без остановок. А вот часа через три опять встанете – на Привольном. Там я тебя и покину. «Уазик» свой я уже туда направил. А у нас есть время поговорить, ну и… Кравец сделал предостерегающий жест: кто-то подошёл к купе и дёрнул за дверную скобу. «Только бы не Бурмасов». Пришли Долгов и Смолин. Кравец представил Захарова и пригласил сослуживцев к столу. – Где наш «смотрящий»? – спросил Кравец Смолина, многозначительно кивнув на бутылки. – Всё ещё у связистов. Думаешь, возмутится, что пьём? – Развоняется, не ходи к гадалке, мол, посторонний в эшелоне… – Это факт, – подтвердил Смолин. – Впрочем, повоняет, повоняет да перестанет. Ты же знаешь поговорку: не воняет, не запахнет! Что же тебе, ёкарный бабай, со старым другом встретиться нельзя? Кроме того, ещё никто наркомовских сто грамм не отменял в боевой обстановке. – В боевой-то, оно, конечно. Но мы же ещё не в боевой! – Если мы в эшелоне – это уже боевая обстановка! – А в боевой обстановке даже православный пост – нам не помеха! – Верно, комиссар! – подтвердил Смолин. – У меня есть батюшка знакомый, так он на мой вопрос: «Можно ли пить во время поста?» – ответил: «Можно, но только воинам, путникам и больным». Скажите мне, товарищи офицеры, кто из нас не воин? Кто не в пути? И кто, ёкарный бабай, после двадцати лет службы хоть чем-нибудь не болен? – Ну, вы даёте, мужики! – восхитился Захаров и открыл коньяк. Разлил его по одноразовым стаканчикам, предложил: – Давайте за встречу! Коньяк оказался выдержанным, соответствующим звёздочкам на этикетке. – Сосуды хорошо расширяет, – прорекламировал Захаров. – Мне его из Еревана привезли, с какого-то элитного склада. А то пойло, что сейчас в «комках» продают, лучше не брать. Дерьмо собачье. Самогонка. – Так точно, – подтвердил Долгов. – У меня батя взял на юбилей бутылку. Потом оглох на оба уха и чуть зрения не лишился. – Это что! Кто-то вообще «коньки» откидывает, – брякнул Захаров и спохватился: – Извини, Василий… – Проехали… – примирительно сказал Долгов. Захаров налил в стаканчики новую порцию и поинтересовался: – Знаете, куда вас? – Пункт назначения – станция Моздок. – Ага! Значит, в Чечню едете. – Нам сказали, что на усиление госграницы. – Что-то говорить надо… – Захаров поднял стаканчик. – За вас, мужики! Когда выпили и закусили, Кравец спросил: – А что слышно про Чечню? – Да худо там, – помрачнел Захаров. – Русские семьи вырезают и выбрасывают из квартир. Девчонок насилуют. Мужиков кастрируют. Дикари, одним словом. У нас, в Волгоградской области, полно беженцев. Тех, кто сумел выехать. Рассказывают, что все чеченцы поголовно, даже женщины и дети, вооружены и готовятся к войне. А ведь это наши войска, уходя из Чечни, технику и вооружение им оставили. По приказу Грачёва… Если помните, Закавказский военный округ всегда лучше других экипировался. Теперь вся эта экипировка у чеченцев. Словом, не позавидуешь вам, славяне… – Ну, Юрий Иванович, ты нас не хорони раньше времени, – Смолину последние слова Захарова пришлись явно не по душе. Чтобы разрядить обстановку, он сказал: – Кто курит, за мной! Когда Смолин и Долгов вышли, Кравец спросил друга: – Как ты живёшь, Юрка? Как Ольга, как дочка? – Разошлись мы, Сань. Ольга с дочерью к родителям уехала. Год уже как один обретаюсь… – Что случилось? – Ничего особенного. Просто устала. Ты же знаешь нашу жизнь: переезды, переводы, бесквартирье. Теперь ещё и безденежье. В Волгограде вроде бы наконец обустроились – двухкомнатную получили. Тут мою благоверную начало другое корёжить, что я – всё ещё старший лейтенант, когда мои однокашники… – он выразительно посмотрел на погоны Кравца. Кравец попытался отшутиться: – Зато у тебя секретарша, кабинет да и звёздочек больше… – Да я-то не комплексую, Саня, – успокоил Захаров. – А вот у Ольги как будто крыша съехала. Упреки, подозрения. Начали лаяться по всяким пустякам. А когда муж и жена как собаки, это уже не жизнь. В общем, решили расстаться. Квартиру, правда, пока не разменяли. Вот и холостякую. Первое время, конечно, подраскис. Потом понял, что и со своими погонами я для некоторых дамочек – завидный жених. |