Онлайн книга «Кассия»
|
– Послушай, а ведь эта новенькая, Евфимия, на тебя похожа! – Что? – удивилась игуменья. – Точно говорю! Волосы такие же, фигура, рост… И глаза, если при огне – синие-синие! Всё объяснилось в тот день, когда девушка, наконец, сказала Кассии, что в монастыре ей понравилось и она хотела бы тут остаться. – Только, матушка, я должна… рассказать тебе кое-что, – сказала она тихо и добавила еще тише: – Может, ты еще не захочешь меня тут оставить… Они прошли в келью игуменьи, сели, и Евфимия сказала: – Матушка, мне мать Арета сказала, что перед поступлением в обитель надо рассказать тебе о своей жизни. – Да, в общем и целом, – ответила Кассия, – чтобы я имела представление о том, как жила каждая сестра до монашества, и могла лучше понять, какое именно ей нужно руководство. – Мне рассказывать, в общем, нечего… До шестнадцати лет моя жизнь была простой: всё время дома, при маме, читать меня учили по Псалтири и житиям святых, а потом я читала святых отцов, но не очень много… больше всего Златоуста. А вообще я любила прясть и играть с котятами… В шестнадцать лет… это было как раз год назад… меня взяли во дворец, кувикуларией к августе. Потом я отказалась от замужества, тебе, наверное, мама рассказала об этом, – Кассия кивнула. – Только она не знает, почему я это сделала. Я уже всё рассказала отцу Петру, когда мы ездили к нему, но я должна сказать и тебе, потому что… ты поймешь, почему… Во дворце я согрешила. Я отдалась одному человеку. Он захотел… предложил мне, а я… не отказалась, хотя могла бы… Это было только раз, потом я сразу ушла со службы у государыни… Этот человек… Это был император. Через неделю после того, как Евфимия была облечена в одежду послушницы, Анна, придя на обычную исповедь к игуменье последней из всех сестер и исповедавшись, сказала: – Послушай, мать, объясни мне, Христа ради, что происходит! Игуменья чуть вздрогнула, задула свечи, догоравшие в подсвечнике перед аналоем, и спросила: – А разве что-то происходит? – Ну, матушка, милая, я же вижу! Что случилось? Что всё это значит? Сначала государь, потом государыня, теперь эта девочка… Я раньше думала, что августейший сюда из-за икон приходил, а сейчас уж не знаю, что и думать! Скажи мне, ради Бога, в чем дело? Ты же извелась вся, сил уже нет смотреть на тебя! Кассия стиснула руки под мантией и несколько мгновений стояла молча и неподвижно, точно изваяние, глядя на лежащее на аналое Евангелие в серебряном окладе, а потом тихо ответила: – Иконы тут не при чем. Император приходил, чтобы узнать, почему на смотринах я отказала ему. А императрица – чтобы спросить, зачем приходил он, потому что она ревнует. – Так ты ему… нарочно тогда возразила? Но зачем?! – Я хотела стать монахиней. Я думала, он меня быстро забудет. Но он не забыл. Анна, пораженная, не сразу смогла заговорить. – А Евфимия? – наконец, спросила она. – Она бывшая кувикулария августы. Императрица посоветовала ей пойти в наш монастырь. Больше ничего не могу сказать, это тайна исповеди. Но это тоже связано с той историей. Кассия говорила очень спокойно; в часовенке теперь было почти темно – горела только лампада перед образом Спасителя, – и Анна, глядя сбоку на двоюродную сестру, не могла толком понять, что та сейчас ощущает и о чем может думать. Между тем мысль об императоре не давала ей покоя: она вспоминала, как он вел себя, когда пришел в обитель, как разговаривал с ней и с сестрами – и всё представлялось в новом свете… – Но послушай, мать! – наконец, почти вскричала она. – Ведь ты, пожалуй, государю всю жизнь испортила! – Я знаю, – ответила игуменья чуть слышно. – Он сам сказал мне это. Она закусила губу, помолчала и, не выдержав, закрыла лицо руками. – Кассия! Ты что? – Я испортила жизнь… не только ему, – проговорила Кассия и, опустившись на скамью у стены, горько заплакала. Анна села рядом, одной рукой обняла ее, а другой принялась гладить по голове. – Ну, матушка, милая, ну, успокойся, что же теперь делать, если так вышло… – Я не знаю, что делать! – всхлипывая, проговорила Кассия. – Я испортила жизнь ему, себе, его жене… и даже этой девочке!.. А всё потому, что я… такая была гордая… своим призванием… думала, что… Бог меня будет хранить… на всех путях… раз я такая… избранная… «от всего отказалась» ради Него!.. Как я была самоуверенна!.. Я тогда даже понятия не имела… о том, что значит – от всего отказаться!.. Она умолкла, не в силах больше говорить. Анна помолчала, подождав, пока игуменья хоть немного успокоится, и сказала решительно: – Послушай, мать, так дело не пойдет! Что бы там ни было, нельзя так изводиться. Этак ты себя в могилу сведешь, а ты нам еще нужна! Да и не только нам! Но ведь ты же ездила к отцу Навкратию… Что он сказал? – А что он скажет? – Кассия чуть отодвинулась от сестры, вытерла глаза и сложила руки на коленях. – Я ездила к нему на исповедь после того, как государь побывал здесь. Тогда отец Навкратий мне помог… Потом я была у него еще два раза… Только, знаешь, больше я к нему не поеду. Исповедаться можно и у отца Феоктиста, а что до духовных советов… То, что отец Навкратий мне может сказать, я и так уже знаю… А мне нужно другое… Вот только что другое – сама не знаю! – Я знаю, что тебе нужно! Пойти в гости! – В гости? – Да! Помнишь, в Патерике есть история про отшельника: когда на него уныние нападало, он выходил из кельи и гулял вокруг нее, а потом входил и устраивал себе в утешение трапезу, как будто у него гости. Ну вот, он вокруг кельи гулял, а потом ел с воображаемыми гостями, а мы с тобой завтра пойдем гулять в Город и зайдем в гости сами! Анна говорила таким решительным, не допускающим возражений тоном, что игуменья улыбнулась. – И к кому же? – спросила она. – К господину Льву! Беседа с философом – вот что тебе сейчас нужно! Назавтра сразу после полудня – была суббота, и в этот день лекции у Льва оканчивались рано – игуменья в сопровождении сестры отправилась к Математику. Философ был и обрадован, и удивлен: Кассия с тех пор, как постриглась, встречалась с ним очень редко, а теперь вдруг пришла, причем без приглашения и без предупреждения. – Господин Лев, я прошу прощения! – сказала Анна. – Это я привела сюда матушку, мне просто думается, что ей сейчас было бы очень полезно побеседовать с тобой. Я вас покину… Нет, матушка, и не думай возражать! – решительно воскликнула она, заметив, что Кассия хочет что-то сказать. – Сегодня ты – моя послушница! Я зайду вечером. Сейчас, правда, рано темнеет… Но ничего, надеюсь, мы всё же доберемся назад без приключений! – Я попрошу слуг проводить вас, – сказал Лев. Когда Анна ушла, Философ провел игуменью в гостиную, приказав слугам принести вина, оливок и рыбы, а также углей в жаровню, предложил Кассии сесть в кресло, а сам уселся в другое напротив и окинул свою гостью внимательным взглядом. |