Онлайн книга «Ватага (сборник)»
|
– Айда! – скомандовал Обабок, и все, не торопясь, пошли к чижовке. Каморщик Кешка замочком щелк: – Робяты, вылазь, начальство требует, десятский с сотским. – В чем дело? – октависто рассыпался Лехман и появился в двери. – А так что желаем обыск произвести, – подошел к нему Обабок, – револьвертов нет ли али бы чего… и все такое… – Я те произведу! – сказал грозно Лехман. Мужики опешили. А тот, высовываясь из двери и держась рукой за косяк, говорил: – Отпустите нас в тайгу. Мы шли стороной, вас не трогали, никакого худа вам не сделали. За что нас взяли? – А очень просто!.. – кричал, не зная, что сказать, Обабок. Лехман вышел, огромный и сутулый, перекрестился на часовню и направился к тайге. – Стой, куда?! – враз вскричали мужики. – За нуждой, – ответил тот, не оборачиваясь. – Кешка, Сенька, бери топор, айда за ним! – командовал Обабок. – У меня нож что бритва, – на бегу отвечает Сенька Козырь, за ним Мишка с колом, нагоняют деда. К сборне, как и вчера, опять народ стал подходить. Солнце к полудню не подобралось еще, а некоторые уже успели клюнуть, другие хмельны вчерашним. На душе тоскливо, нехватка в празднике, надо драку всей деревней завести. Больше всех хотелось этого Обабку: забурлило в душе, как в бочонке брага, вот идет, идет – подступает к сердцу, нашептывает в уши, мутит башку. – Эй, вы, шпана! – рычит он. – Выходи на обыск… Ты! Козья смерть! Антон знает, что ему кричат, и ужасается: не было догадки перепрятать деньги. – Ванюшка, голубчик… – шепчет посиневшими губами, – иди-ка ты передом-то… Ох ты, господи… А Обабок уж в чижовке, за ним народ, заслонили дверь, стало там темно, внутрь взошли, чижовка большая. – Робята, шарь, – распоряжается Обабок. Принялись обыскивать Свистопляса: шапку вывернули, штаны прощупали, из рваных чирков всю солому вытрясли, выпал «клап виней», мешок перерыли, нашли рубль двадцать, отобрали. Ванька ухмыляется, – слава богу, сошло благополучно, – и сыплет мужикам прибасенки. Те посмеиваются, с любопытством наблюдая, как два парня и Обабок выбрасывают из его мешка всякую рвань. – Эх ты, искало-мученик, – весело подмигнул он Обабку. – Что, все? Боле не нашли? – Все! – взмахнул Обабок кулаком. – Стой, чертило этакий, – увернулся Ванька. – А это что? Все? – и в руке его блеснул полтинник. – Видишь? Ну-ка, понюхай, чем пахнет! – вскочив на ноги, сует в самый нос попятившегося Обабка. – Гляди, ребя: фють! – подбросил полтинник вверх, и тот бесследно исчез. – Ха! – хакнула толпа. – А теперича смотри! – вскричал Ванька, незаметно покосившись на копошившегося в темном углу Антона. – Раз – первый, два – другой, а серебруха-то у рыжего начальника под бородой! – он дернул за бороду Обабка и достал полтину. Все захохотали, а Обабок, широко осклабясь и почесывая за ухом, милостиво приказал: – Ослобонить!.. – Вот спасибо, ваше благородие, – хихикнул в кулак обрадованный Ванька. Обабок гордо оглядел подбитым глазом толпу и поправил на груди бляху. – Шарь другого! Стали обыскивать Тюлю. Народ стоял в чижовке, очень довольный тем, что видит: ни у кого не было в сердце злобы, все смотрели на Ванькин фокус с любопытством и чувствовали себя празднично, как у ярмарочного веселого балагана. Задние, скаля зубы, напирали на передних, а те, пыхтя, кричали: «Сдай назад, чего прешь!» – и ретиво осаживали. Девки и бабы, затесавшиеся в середку, вызывающе повизгивали. Тимохе-звонарю больше всех фокус понравился. Чтоб покороче познакомиться с Ванькой Свистоплясом, сел возле него на корточки, хлопнул дружески по плечу и осклабился: – Дай-ка, паря, покурить. – Курила бы у тебя вошь в голове! – шутливо ответил Ванька, незаметно подталкивая к Антону свой, уже подвергшийся обыску, мешок. – Говорок, язви его! – смеялись мужики. – Говорок – съел у твоей бабы творог! – Ха-ха-ха!.. вот и возьми его за полтора с полтиной… Антон понял Ванькину подсобу: трясущимися руками всунул что-то в мешок и, крадучись, толкнул обратно. – Ах, сво-о-о-олочь! – вдруг покрыл все голоса Обабок. Толпа замолкла и метнулась в тот угол. – Это у тебя откуда лисица, а? – Я сам убил, вишь – ружье у меня, – робко ответил сидевший на полу Тюля. – Сам?! И это сам?! – Обабок выкинул новые вожжи и со всей силы двинул сапогом Тюлю в бок. Тот взвыл и, обомлев, пополз к стене. Толпа замерла. Похолодел Антон. – Выть?! Ты еще выть, жаба?! – орал Обабок, подскакивая к Тюле. – Ой, дяденька… Не бей! – в ужасе закрылся тот рукой. Обабок, прикрякнув, двинул Тюлю кулаком. – Негодяй!.. – вдруг вскочил в своем углу Андрей и шагнул к Обабку. – Как ты смеешь, негодяй?! Как ты смеешь?! – Он был страшен и диким выражением лица и вмиг взвившимся резким голосом. – А-а-а, – протянул, подбоченившись и чуть попятившись, Обабок. – Ишь ты! А ежели я тебе в ухо порсну?! – Пальцы правой его руки заиграли. – А ежели я тебя… – и он, стиснув зубы, сжал кулак. – Ты кто? Ты десятский?! – еще смелее наступая на Обабка, кричал Андрей. – Десятский?! – Пшел, погань!.. Не замай!!! Ванька Свистопляс, врезавшись между ними, испуганно молил: – Андрей… Андрей… Уймись, пожалуста… – и, растопырив руки, легонько отодвигал политика к стене. – Плюнь, не вяжись! Обабок кашлянул, поутюжил бороду и повернулся к Андрею задом. – Шарь этого… холеру-то… – кивнул он головой на притихшего Антона. Андрей-политик мешком сидел на полу, растерянно хватался за голову, споря и ругаясь с Ванькой. – А я чо-то зна-а-ю… – протянула, склонив набок голову, белобрысенъкая девочка Акулька. – Старик пришел, пустите старика, – послышалось с улицы. – А я чо-то зна-а-аю, дяденька Обабок, – опять пропищала Акулька, – он эвот куда схоронил… Вот подохнуть. Грамотку какую-то… – Ково? – переспросил Обабок и вместе с Акулькой нагнулся к мешку Ваньки Свистопляса. Антон открыл рот и впился глазами в руки Обабка, торопливо развязывавшие мешок. – Ведь искал… брось!.. – несмело сказал Ванька. – Удди! В чижовке было жарко и душно, пахло потом, винным перегаром, луком и махоркой. |