Онлайн книга «Тайный посол. Том 2»
– Антось, пан. – Угу, хорошо! Это все, что я хотел знать, – сказал Арсен, подходя с хозяином к конюшне. И строго добавил: – А ты, пан корчмарь, ешь борщ с грибами да держи язык за зубами! Понял? – Как не понять! Мне не впервой, – ответил корчмарь, выводя из конюшни двух лошадей. Оседлать их было делом нескольких минут… И вот друзья уже верхом, пригнувшись, вихрем мчатся по следу, оставленному санями француза. Догнали они его к полудню, и то лишь потому, что кучер, съехав с дороги, наскочил на заметенный снегом пень и сломал копыл [106] – Бог в помощь, пан Антось! – поприветствовал Арсен кучера. Тот, насыпав коням овса в торбы, ловко орудовал топором. – Сломался? – Сломался, – неохотно буркнул кучер. – Откуда пан узнал, как меня звать? – Я все знаю, – улыбнулся казак и кивнул на будку: – Пан там? – Эге. Как залез, носа не показывает… – Ну, мы с ним по душам поговорим, а ты знай свое – помалкивай! Оставив озадаченного Антося раздумывать над этими словами, Арсен и Спыхальский бросились к саням, откинули войлочный полог. Посланец мирно спал, укрывшись тяжелым бараньим кожухом. Арсен взвел курок пистолета, а Спыхальский без церемоний стащил со спящего кожух, толкнул его в бок. – Эй, пан, будет спать! Приехали! Тот заморгал сонными глазами – и замер, с перепугу лишился языка. – Бумаги, пан! – приказал Арсен, вытаскивая из-за пояса посланца два заряженных пистолета. Тот что-то залопотал по-французски и, зажмурив глаза, весь съежился. Он, видимо, решил, что его сейчас убьют. – Да ты не бойся! – сказал Арсен, ему неприятно было видеть смертельный страх в глазах нарочного. – Нам нужны только твои бумаги. Понимаешь, бумаги! Письма посланника де Бетюна. Где они? Француз наконец понял, чего от него хотят. – Ах, пожалуйста, – перешел он на польский. – Бумаги?.. Они вот здесь. – И показал на небольшой кожаный чемоданчик в углу. Арсен порылся в нем. Действительно, там были какие-то записки. Одни – на латинском языке, другие – на французском. Однако на секретные письма это не было похоже. – А тут что? – Спыхальский запустил руку французу за пазуху и вытащил кошелек. – О святая Мария! – воскликнул француз. – Там деньги! Пусть пан убедится, ей-богу, не вру! Спыхальский заглянул в кошелек – там и вправду блестело золото. Он перекинул кошелек из правой руки в левую, зажал его в ладони и с еще большим азартом стал шарить по карманам и за пазухой француза. Посланец попытался сопротивляться. Тогда пан Мартын, зло встопорщив усы, схватил его за горло и слегка прижал. – Что, пан щекотки боится? Не бойся – не девица! Где-то глубоко под шубой его пальцы вдруг нащупали тугой бумажный сверток. Пан Мартын вытащил его и ткнул французу под нос: – Это что?.. Тоже деньги? Француз дернулся, замотал головой и бессмысленно вытаращил глаза. Спыхальский протянул находку Арсену. – Ну-ка, глянь, брат, не это ли мы ищем? И тут посланец сполз с саней и упал на колени: – То, то, панове… Это письма посланника и пана Морштына… Но я ни в чем не виноват! Не убивайте меня! Умоляю вас… Видите, я сам сознался… – Как же – сам!.. – с издевкой произнес пан Мартын. Арсен развернул сверток. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это письма де Бетюна королю Людовику и сенатора Морштына – секретарю министерства Кольеру, написанные по-латыни. – Все, пан Мартын, можем отправляться назад. Спыхальский взял перепуганного француза за шиворот. – Что с ним делать? Может, стукнуть хорошенько по дурной башке, чтоб Богу душу отдал? – Не нужно, панове! Не убивайте! – взмолился француз. Арсен, немного подумав, сказал: – Пускай себе едет, пан Мартын! Не будем брать грех на душу. Спыхальский отпустил. Француз поднялся на ноги, стал рассыпаться в горячих благодарностях. Потом вдруг напыжился и спросил: – А деньги? – Какие деньги? – Мои… Те, что у пана в руке! Как я без них доберусь до Парижа? Спыхальский с нескрываемым сожалением подбросил в руке увесистый кошелек. Видно было, что ему никак не хотелось с ним расставаться. Лицо его стало багроветь. – Ах ты, пся крев! Вместо благодарности ты еще и деньги вымогаешь? Мало тебе, что жив остался, бездельник! – Отдай, пан Мартын! Мы не воры! – поморщился Арсен, а французу сказал строго: – Мы даруем пану жизнь и даем возможность выехать из нашей страны. Пускай только пан не мешкает и не вздумает вернуться в Варшаву, чтоб уведомить де Бетюна о том, что случилось… Если пан так сделает, тогда пусть на себя пеняет! Счастливого пути пану! – Мерси, – обрадованно пробормотал француз, пряча кошелек в карман. 8
Январский день, в который королю предстояло выступить на всеобщем сейме, выдался морозным. С Вислы наползал холодный туман, укрывая Варшаву седой пеленой. На площади перед зданием сейма, в боковых улицах и глухих переулках стояли кареты и сани магнатов. Фыркали, хрупая сеном и овсом, лошади. Слонялись замерзшие пахолки и кучера. К парадным дверям сейма торопились припорошенные снежком и густо покрытые инеем запоздавшие послы [107]. Звенигора и Спыхальский быстро пробрались к левому крылу дворца и трижды постучали, как им было сказано, в малозаметную маленькую дверь. Их ждали. Дверь тут же открылась – и на пороге возник со своей неизменной улыбкой секретарь короля. – Прошу вас, панове! – сказал он после приветствия. – Поторопитесь. Пан круль ждет вас с нетерпением. Таленти повел их полутемными переходами в глубину просторного дворца. Арсен и пан Мартын едва поспевали за ним. Наконец, где-то на втором этаже секретарь остановился, пропуская их в высокие двери. – Прошу сюда, панове! – Сам он остался в коридоре. Друзья сделали несколько шагов вперед и оказались в королевских покоях, обставленных белыми шкафами с книгами. На стенах висели картины. А ниже, под ними, – щиты, сабли, мечи и другое оружие. Ян Собеский, в парчовом малиновом кунтуше, подпоясанный тонким цветным поясом, с богато инкрустированной саблей на боку, стоял у окна и сквозь полузамерзшие стекла смотрел на заснеженную Варшаву. Услыхав скрип двери, король резко обернулся и быстро, насколько позволяла ему полнота, пошел к шляхтичам, вытянувшимся у порога. |