Онлайн книга «Бизнесвумен, или Tomorrow starts at midnight»
|
– Да, дерьмовенько, – Кирилл лежал на подушках и потягивал кальян. Его глаза были полузакрыты. Никита только что рассказал ему об увлечении отца: – Ты понимаешь, если она его окрутит… Я просто какой-то лох. – Да ладно! Расскажешь потом, каково это – быть лохом! – Давай не ха-ха! Чего делать, а? – Может, грохнем ее? Или его? Да, лучше его. Потому что на ее место может прийти другая, а на его – никто. Он завещание написал? – Очень смешно, Кира, хватит уже сосать эту хрень, – Ник, проходя, выдернул кальянный мундштук из его рта. – Эй! – Кирилл, привстав на руках, сел по-турецки. – Чего ты дергаешься? – А ты бы не дергался? Кир, надо что-то делать. – Есть идея! Давай прокурорского спросим? – Сашку? О чем? – Ну, они такие дела проворачивали, – Кирилл многозначительно поднял указательный палец вверх. Никите идея не понравилась: – Да, давай всему городу расскажем про мою историю. – Прокурорский – это не весь город. Это всего лишь Сашка Лобанов, и папа у него – прокурор. – Вообще не вижу связи. – Ну и хорошо. Слушай, я жрать хочу. Поехали, прокатимся. Кирилл позвонил в гараж: – Але, выведи „ферари". – Зачем? – Ник встрепенулся. – Ты же пьяный и обкуренный! – Да пошел ты. Я в норме. Ребята сели в машину. Никита нервничал. У Кирилла, при всем влиянии его отца, был условный срок. Он сбил женщину примерно в таком же состоянии. Но, видимо, его ничему не научил тот случай. Ник пристегнулся. Кирилл заметил насмешливо: – Памперс дать, братуха? – Да пошел ты! – Позвони телочкам, скажи, что подъезжаем. Все последние месяцы Алина проводила на стройке. Она была в курсе каждой мелочи. В эти же дни она поняла, что не станет больше терпеть боссов, перед которыми надо отчитываться. Собственные деньги, собственные проекты, собственные ошибки – только так. Ранним утром, как обычно, Алина приехала на стройку. Рабочие из разных компаний занимались благоустройством территории, укладывая тротуарную плитку и высаживая кусты зелени перед входом в здание. Алина встала перед своим детищем и, как завороженная, смотрела на него: – Я сделала это! Андрею позвонили после обеда по телефону. Мужской голос, не представившись, доложил: – Завтра передача объекта. – Спасибо. Андрей положил ручку на стол и, закинув обе руки за голову, откинулся на спинку кресла, оттолкнувшись ногами от пола, отъехал к окну. Чертовка моя. Молодчина! Он гордился ею. Но в то же время нарастало раздражение. Упрямство – не самая положительная черта ее характера. Но он ждал, а пока загрузил себя работой, возобновил занятия спортом со своим личным тренером и сократил неформальное общение с Кирой, потому что перестал получать удовольствие. В его жизни, конечно, присутствовали женщины, но не часто, и всегда незнакомые. Он целенаправленно избегал каких-либо привязанностей. Про себя посмеивался, что, если так пойдет и дальше, он вполне сможет стать идеальным мужем. Ранним утром Алина вышла на пробежку, затем, приняв душ, собралась и поехала в офис. В одиннадцать двадцать две получила эсэмэску: «Я горжусь тобой, малыш». Алина удовлетворенно зарделась. Как сильно она не хотела, чтобы он узнал о ее поражении, с той же силой она жаждала, чтобы он узнал о ее успехе. Он узнал и написал: «Я горжусь тобой, малыш». Все утро Алина размышляла, отвечать или нет. Решила не отвечать: захотел написать – написал. Написал, как друг, в этой короткой записке никакого подтекста не было. Если она ответит, может завязаться переписка, которая ни к чему не приведет, кроме того, что выбьет ее из колеи, в которую она себя с таким трудом поставила. После подписания всех документов с символической передачей ключей, когда Алина осталась одна в кабинете, заперев дверь, она заплакала. Это были слезы отчаяния и победы. Такими слезами плачут спортсмены – от усталости и стоя на пьедестале в краткие моменты триумфа. Она вытерла слезы, еще раз прочитала эсэмэску, потом еще раз. Постучали в дверь. Алина подошла к двери и повернула ключ. – Это я, – вошел Гриша с огромным букетом розовых роз. – Все так круто, – он поцеловал ее в щеку. – Поехали? Алина кивнула: – Да. Отмечали скромно, только самые близкие. Однажды Полницкий ей сказал: «У меня совершенно нет друзей, потому что ни один человек не смог порадоваться моему успеху. Горе разделить – да, сколько хочешь, а вот радость…» Как хорошо, что у нее есть Лика и Нина. В конце вечера Алина поблагодарила всех за поддержку, не удержавшись от обещаний: – Обещаю, что это только начало и впереди много интересных проектов, которые мы с моим партнером обязательно реализуем! Ночью она безутешно рыдала в подушку. Сказались стресс, душевная пустота и напряжение последних месяцев. Она вынуждена была признаться, что ждала его, ждала эффектного появления или хотя бы букета цветов с посыльным. Но он не пришел, вместо этого короткая утренняя эсэмэска, слова которой к вечеру приобрели для нее совершенно иной смысл. У него нет необходимости встречаться с ней. Я горжусь тобой, малыш, у меня все прекрасно, рад, что у тебя тоже. Как-то так… Андрей посмотрел на часы, половина двенадцатого ночи, скорее всего, вечеринка закончилась, и какой-нибудь мужчина, проявив чудеса дипломатии, проводил ее домой. А может быть, даже поднялся на чашку кофе. А ведь он рассчитывал получить приглашение. Увы, госпожа гордячка не удостоила его вниманием. Алина пробуждала в нем чувства, о существовании которых он не знал раньше, среди прочих оказалась и ревность. Изматывающее, между прочим, состояние. Официант незаметно заменил пустой бокал на полный. Многочисленные гости в зале наслаждались игрой прославленной пианистки. Но Димчинко был необычно мрачен и чем-то расстроен. Под музыку Прокофьева и охлажденный до правильной температуры виски Андрей вспоминал, как первый раз в гостиничном номере она с тревожным нетерпением объясняла, что она «не такая», хотя оба понимали, что она хочет его не меньше, чем он ее. – На самом деле я простой бизнесмен, – изрядно захмелев, объяснил он подошедшему официанту. – Я всегда работал – и днем, и ночью. Ну, понимаешь, дела, переговоры, сделки. Словом, я ее люблю. – Да, конечно, – почтительно кивнул официант. – Ты меня знаешь? Мальчик-официант покачал головой и ответил: – Нет, простите, – он бы нарушил правила, если бы ответил утвердительно. – Ну, хорошо, иди, – Андрей неопределенно махнул рукой. Как-то, когда они расположились в доме, на ковре у камина, он лег на нее и начал целовать сильнее и торопливей, чем когда-либо прежде. |