Онлайн книга «Берлинское кольцо»
|
Рут выслушала и потребовала уточнения: – Мы говорили много… Говорили об всем. Что вы имеете в виду? Оплошность, которую допустил незнакомец, несколько смутила или озадачила его. Смущение явственно слышалось в голосе, когда он снова зазвучал: – Что говорил унтерштурмфюрер о своих друзьях? – Только одно – есть друг в Туркестанском комитете. – Имя! – Он не называл, да меня это и не интересовало. – Вспомните, может, имя все-таки произносилось? Ей нечего было вспоминать, имя действительно ни разу не называлось. И слава богу! Чей-то интерес к друзьям унтерштурмфюрера ставил всякого обладателя сведений о них в опасное положение. Желая избавиться от свидетелей, убийцы пойдут путем физического уничтожения всех подозреваемых. – Никаких имен, никаких характеристик! – твердо ответила Рут. – Я же сказала, меня это не интересовало. Она говорила правду. Незнакомец понял это и огорчился: – Странно… А у него были друзья, и довольно часто навещали своего земляка здесь, на втором километре. – Что ж, наверное… Но время наших встреч не совпадало. Вы допускаете такую возможность? Незнакомец допускал, и это еще более огорчило его. Рут уловила, как и первый раз, нотку растерянности в голосе своего невольного собеседника. – Черт возьми! – ругнулся он. – Неужели унтерштурмфюрер ничего не упоминал о своих друзьях? Абсолютно ничего… – Ничего, – успокоившись и даже несколько осмелев, ответила Рут. – Мы просто не касались его друзей… Нам было не до этого… Досадливый вздох вырвался у незнакомца, и был он такой естественный, такой человеческий, что «шахиня» даже посочувствовала своему огорченному собеседнику, несколько минут назад смертельно напугавшему ее. – Могу я задать вопрос? – Задавайте! – Вы туркестанец? Даже попытки скрыть себя незнакомец не сделал: – Туркестанец. – Конечно, не друг унтерштурмфюрера? – Нет. – Скажите, если бы вы получили имя друга, как бы распорядились им? Незнакомец, видимо, улыбнулся, потому что в ответе, прозвучавшем после недолгого молчания, было тепло усмешки. – Мы еще не поменялись ролями, фрау Хенкель. Или вы не чувствуете этого? – Имеется в виду пистолет? – Не только пистолет! Возможность превратить «шахиню» в простого диктора «Рундфунка», и это превращение займет всего несколько часов. Именно столько, сколько длится дорога до Тиргартена… Итак, имя! – Его нет. – Вспоминайте! – Бесполезный труд. К тому же я устала стоять. – Все зависит от ваших способностей быстро решать… Он намеревался сказать еще что-то строгое и злое, но не успел. Рут заплакала. Неожиданно и совсем некстати. Заплакала как-то тихо, жалостливо, по-детски всхлипывая и вздрагивая плечами. Большую обиженную девочку напоминала она сейчас, и это сходство с ребенком могло растрогать даже самого решительного и сурового человека. И все же незнакомец повторил: – Вспоминайте! – Имена не назывались, – глотая слезы, произнесла она. – Или вы не слышите то, что вам повторяют. Не назывались… Решительность незнакомца начала, кажется, постепенно гаснуть. Он переступил с ноги на ногу, о чем Рут догадалась по громкому чавканью мокрых листьев. Переступил и опять вздохнул. Однако голос сохранял все те же строгие нотки, и они предназначались для плачущей «шахини». – Упрямство ничего не принесет вам, кроме неприятностей. Вы сами себя мучаете, фрау Хенкель… Он ожидал новых, более жалобных всхлипов, даже рыдания ожидал, а Рут вдруг смолкла и сказала тихо: – Отпустите меня… – Что?! – Я уйду… Незнакомец не сдержался и выпалил самое обычное, нелепое выпалил: – Сумасшедшая! Надо было, видимо, стрелять, уж если угроза произнесена в самом начале. А незнакомец не выстрелил. Женщина сделала шаг, второй, третий и наконец уверенно заспешила к дороге. Голубое пальто ее, отороченное белым мехом, удалялось, растворяясь в сизоватом тумане. Рут почти бежала. Бежала к машине, чтобы как можно скорее избавиться от страха, вызванного этой нелепой, дикой встречей. Но на шоссе ее ожидало новое испытание. Кажется, она ошиблась в направлении. На обочине не было разлапистого, утконосого «БМВ». Рут перескочила через кант, обрамляющий бетонную полосу, и глянула вдоль дороги. Тревожные и требовательные глаза ее не нашли ничего, кроме голой ленты шоссе, кроме тумана и мокрели. Тогда она побежала влево, словно хотела догнать исчезающее, столкнулась с пустотой, вернулась назад и застыла у дорожного знака. Здесь, именно здесь стоял ее «БМВ». Не с ума же она в самом деле сошла! Она плакала, теперь уже громко и безутешно. Плакала не для кого-то, а для себя. Слез было много, но они не утешили Рут. Вытерев ладонями, просто ладонями, глаза, она повернулась и покорно, как человек, который понял, что обречен, пошла снова в лес. Снова к той самой полянке, откуда только что сбежала. Нелегко было отсчитывать шаги по собственным следам. На полянке никого не оказалось. Но она не поверила пустоте. – Слушайте! – произнесла она требовательно, обращаясь к деревьям, будто они были живыми. – Я не знаю имени… но он из Роменского батальона… Простой эсэсман. Она подождала ответа. Лес не откликнулся. Тишина сделалась, кажется, еще глубже и равнодушнее. Тогда Рут в исступлении крикнула: – Я ничего не знаю!.. Понимаете, ничего! И когда снова повторилось безмолвие, она, без надежды на отклик, тихо произнесла: – Верните мне машину… Одно из деревьев, какое, Рут не разобрала, ответило: – Машина за поворотом. – За поворотом?! – ужаснулась она – ей предстояло отшагать добрых два километра в слякоть и холод. – Могла быть и дальше. Это зависело от вас, фрау. – Благодарю! – выдохнула она. Надо было идти. И она поплелась нехотя и устало к шоссе. Что-то мешало ей ощутить легкость, которую приносит избавление от опасности. Ловушка вроде раскрылась, возвращена свобода, но право быть снова «шахиней» не вознаграждает за испытанный страх и унижение. Другая, совсем другая плата нужна Рут. Она не знает, какая, но обязательно плата. – Постойте, фрау. Охотно, даже слишком охотно Рут остановилась. – Мы не прощаемся, – произнес голос. – К новой встрече приготовьте сведения об эсэсмане из Роменского батальона. |