Книга Опасные тропы, страница 43 – Иван Цацулин

Тогда для вас было придумано другое дело – вас направили работать в один из лагерей уничтожения, начальником которого был садист Яльмар Крафт. Теперь вы стали женой Яльмара Крафта. О, вы были любящей и преданной женой нацистского негодяя – ведь у вас с ним было единство взглядов, симпатий, стремлений. В затее с посылкой вас в концлагерь крылась дьявольская провокация: вы, как и ранее у партизан, продолжали выдавать себя за женщину польской национальности и своим поведением как бы подавали пример другим женщинам-полькам идти по вашему грязному и подлому пути. Но вы перестарались – слишком уж чудовищные преступления творились в лагере уничтожения, чтобы вы могли послужить образцом для потенциальных предателей. Вы, наверное, и до сих пор с удовольствием вспоминаете о веселых днях, проведенных вами с гауптштурмфюрером Крафтом: не проходило дня, чтобы ваш возлюбленный не уничтожал заключенных. Помните – играл оркестр из заключенных поляков, евреев, русских, над залитой кровью землей разносились звуки Штрауса и под эту музыку вешали людей? А рядом в обнимку с гауптштурмфюрером стояла молоденькая женщина, его жена, выдававшая себя за польку, – это были вы.

– Ложь! Все это ложь! – вскрикнула арестованная. – Вы не имеете права верить клевете моих врагов. Я помню, как они возненавидели меня, – им казалось, что там, в отряде, я отняла у них любимого руководителя, они нашептывали на меня Яну, говорили ему разные гнусности обо мне…

– Не надо мелодрам, – сказал полковник Соколов. – Вы же понимаете: я не стал бы говорить об этом, если бы не располагал абсолютно достоверными документами. Так-то, Инга Мейер.

– Я не предавала его! – напряженно произнесла она. – Кто может свидетельствовать против меня? – Должно быть, она переменила тактику. – У вас нет свидетелей…

– У нас есть свидетель вашего предательства, – прервал ее Соколов.

– Где он?

– Он здесь, – спокойно сказал полковник, подвигая к себе папку с бумагами.

Она делано рассмеялась.

– Очередной донос все тех же моих недоброжелателей?

– Нет, – Соколов медленно покачал головой.

– Так кто же он? – в нетерпении вырвалось у нее.

– Ваш муж, обманутый и преданный вами «Железный Ян». – Полковник протянул ей фотокопию документа. Она в ужасе отшатнулась. – Да, да, ему удалось перед самой казнью переслать товарищам в отряд письмо, – оно у меня в сейфе, – в котором он сообщил и о том, кто вы в действительности, и о том, что его и других партизан предали на смерть и мучения вы, Инга Мейер, подосланная к ним под видом польской патриотки Ядвиги Лещинской. Ян рассказывает в своем письме о том, как тогда, в гестапо, вы окончательно сбросили маску, – ведь вы были уверены, что об этом никто не узнает и к ответу вас не призовут. Ян имел неосторожность полюбить вас и погиб, но в своем предсмертном письме он просил разыскать вас и наказать – смертью за смерть. Вот оно, это письмо, что же вы не читаете его?

– Нет, нет. – она съежилась в кресле, как от страшного удара. – Если то, о чем вы говорили, правда, за это меня могут судить только в Польше…

– Почему? Вы же не полька, а немка. И подданная вы не Польской республики, а Советского Союза. Но в данном случае я не хочу определять, кто именно должен судить вас за прошлые преступления, пока я говорил об этом исключительно с целью подвести черту под вашей биографией, – вы должны понять, что пытаться морочить нас ни к чему, мы знаем, кто вы.

– Чего вы хотите от меня? – она пыталась успокоиться, прийти в себя.

– Вы будете давать показания?

– Да.

– Расскажите об обстоятельствах, при которых вы расстались с Яльмаром Крафтом.

– Была война… в сорок пятом лагерь пришлось ликвидировать, коменданта Крафта послали в армию… С тех пор я о нем ничего не знаю.

– Кто завербовал вас в американскую разведку и послал на советскую границу в Красногорск?

– Вы ошибаетесь… я хотела быть с родными Яна…

– Разве вы сами не чувствуете, насколько ваша ложь отвратительна?

– Я ничего не знаю ни о какой иностранной разведке.

– Затем меня интересует такой вопрос: какие отношения были у вас за последние годы с западногерманской шпионской службой генерала Гелена? Вы будете говорить?

– Да… Но я хотела бы услышать от вас, в чем вы меня обвиняете… – Она говорила с трудом, ее била нервная дрожь.

– Вы хотели бы услышать конкретные вопросы? Ну что ж, перейдем к конкретным… Скажите, к кому шел Скунс, прибывший в Красногорск под видом машиниста Войцеховского? Кто послал к вам Сигизмунда Васюкевича для подмены Скунса?

– Меня просил об этом какой-то поляк, – еле слышно призналась она.

– Не какой-то, а резидент иностранной разведки в одном из пунктов нашей страны. Его кличка – пан Юлиан, – Соколов заметил, как при упоминании этого имени она вздрогнула. – Вам придется рассказать нам, сколько времени продолжалась ваша совместная с паном Юлианом разведывательная деятельность против Советского Союза. Хочу предупредить – вилять, утаивать не следует, мы все равно все проверим и уточним. Это для нас тем более нетрудно; ведь и сам пан Юлиан нами арестован…

Инга Мейер стремительно вскочила на ноги. Она смотрела на полковника Соколова с ужасом в широко раскрытых глазах.

– Майн гот! – почти прошептала она. – Нет, нет, вы не могли найти его.

– Почему же не могли? – Соколов усмехнулся. – Только вчера я допрашивал его, и он сидел в том самом кресле, в котором сейчас сидите вы. Вот протоколы допросов, – он показал на папку, лежащую на краю стола. – Именно потому, что дело, связанное с преступной деятельностью этого субъекта, веду я, и вас прислали ко мне.

– Нет, нет, не может быть, – шептала она в отчаянии. – Яльмар! Нет, нет, вы не могли арестовать его.

– Так пан Юлиан и Яльмар Крафт одно и то же лицо? Я подумывал об этом, – с удовлетворением сказал полковник. – Вы подтверждаете это?

– Да, – устало произнесла Инга Мейер, – теперь скрывать это бесполезно. – Она снова опустилась в кресло, минуту подумала, затем истерично крикнула: – Нет, вы не арестовали его, я вам не верю!

Соколов вынул из папки фотокарточку и протянул женщине.

– Можете убедиться, вот он – пан Юлиан, ваш бывший муж.

– Почему же бывший? – Инга Мейер взяла фото и тотчас дико вскрикнула.

– В чем дело? – нахмурился Соколов.

Мейер сосредоточенно смотрела на него.

– Зачем вы хотели обмануть меня? Яльмар на свободе. О, как я счастлива! Я чувствовала… Он слишком опытен… – она швырнула на стол фотокарточку. – Я не знаю этого человека. Кто он? Почему вы назвали его паном Юлианом? Мне плохо. Прошу вас – прикажите увести меня отсюда.

Полковник молча нажал кнопку звонка, вызывая конвой.

Первое свидание с Ингой Мейер оказалось очень важным. Интуитивно, чисто подсознательно он и сам, до этой встречи, чувствовал какую-то фальшь и в положении, и в поведении человека, еще недавно выдававшего себя за Виталия Ельшина, но никак не мог понять, что же кажется ему неестественным в этом субъекте. Уже беглое изучение присланных майором Спорышевым документов о пани Ядвиге помогло ему понять то, что так его мучило: этот человек – не резидент иностранной разведки на заводе «Красный Октябрь». Еще раньше полковника Соколова смущала точно установленная непосредственная связь резидента иностранной разведки на «Красном Октябре» с агентом Ядвигой в Красногорске, – обычно в шпионской практике таких вещей не бывает. Когда же ему стало известно, что Яльмар Крафт – муж этой самой Ядвиги, все стало на свое место. Лже-Ельшин никак не мог быть паном Юлианом, поскольку он определенно не был Яльмаром Крафтом: доподлинно известно, что последний гораздо старше его по возрасту. Соколов решил проверить свои выводы на Инге Мейер, и его расчет оказался правильным.