Онлайн книга «Леший»
Осторожно ступая по ним, я поднялся к колокольне и здесь затаился, не поднимаясь выше подоконников. Снаружи доносились обрывки фраз. Хлопали двери автомашин. Слышалась брань. Начальство распоряжалось, посылая бойцов на прочесывание. Как видно, те сопели в две дыры, периодически огрызаясь: мероприятие не из приятных. В амуниции, касках и с полным боекомплектом – это вам не воробьев по дорогам гонять. Того и гляди, что пулю схлопочешь, а тут кричат: давай и давай! Я представлял, как омоновцы, прочесав овраг, а заодно и его окрестности, перелопатив, возможно, свалку пластика, в мыле поднялись наверх и столпились теперь у входа, читая надпись на камне. Непременно найдется какой-нибудь умник и полезет внутрь. Не полез. Бойцы столпились. Закурили. Тянет дымком сигарет – до колокольни достали! Сели в траву, расставив усталые ноги в тяжелых ботинках. Ждут: у начальства погоны большие, пусть оно и думает. Прибыл кинолог с собакой, кричит: – Нельма, след! След! Нельма! Стоять! След! Открывай ворота… Загремела о пол плита – видно, уронили. Стукнулась двустворчатая дверь. – След, Нельма! Ищи, радость моя, ищи. След! Кому я сказал! Конец работе. След закончился здесь. Или мы ей просто надоели. Иди, гуляй, Нельма. Голоса доносились как из пустой бочки. Подъехала еще чья-то машина, чуть пискнув сиреной. Хлопнула дверь. – Товарищ подполковник, никого не обнаружили. След шел сюда, но, видно, ушел. – Собака… – Пускали. След оборвался внутри. Не хочет, шельма, работать. – Докуда она довела?! Показывай! На минуту все стихло, и вдруг раздался тот же голос: – Прочесать весь курятник! Сверху донизу! И слабое возражение: – Здесь нет лестницы. Нечем подняться. – Несите снаряжение! Поднимайтесь снаружи. Где альпинисты?! – Да мы все тут такие… – Давайте! Надо мной – потолок. Над потолком – остроконечный граненый купол. И над всем этим – маковка с крестом. Потолок в одном месте так и остался проломанным, несмотря на реставрацию. Впрочем, реставрировали церковь только для вида, снаружи. Дыра в потолке темнеет заманчиво. Я там бывал подростком. Можно было бы и сейчас пролезть в нее, встав на подоконник. Однако меня могут заметить. Наверняка у них пост наблюдения выставлен, и по церкви издали шарят в бинокль чьи-то глаза. Да и в дальнейшем хода оттуда у меня не будет. Это место может оказаться последним пристанищем. Оттуда только головой вниз. Остается одно – уйти с колокольни. Я опустился на два пролета и на повороте остановился. Из-за лестничного ограждения, набранного лишь наполовину, желтеет бревенчатая стена. Можно нагнуться, шагнуть в проем и выпрямиться. И тут становится ясным, что сруб здесь заканчивается. Стена выше человеческого роста, за ней по углам пришита наружная обшивка из досок – они идут вниз, образуя просторную щель. Щель внизу заканчивается горизонтальной доской с небольшой нишей в стене. И там я бывал. Не зря же меня всю жизнь потом сюда тянуло. Сквозь щели в досках с улицы сочился свет. Доски в некоторых местах ощетинились округлыми кончиками старинных кованых гвоздей: снаружи на обшивку прибита рисунчатая резьба. Все это мне известно до тонкостей, как известно и то, что со стороны лестницы виден всего лишь сруб. Обыкновенная неоштукатуренная стена. Подскочив, я уцепился ладонями за верхнее бревно, уперся стопами в паз, подтянулся на руках и перемахнул ногой через пожелтелое дерево. Штанина тут же зацепилась за гвоздь обшивки. Одно меня радовало: концы у гвоздей тупые. Не должны они рвать кожу. К тому же, они расположились не по всей поверхности, а лишь местами. Опустив ноги в проем между стеной и обшивкой, я снял куртку и, держа ее в руке, стал опускаться вниз. Гвозди впивались в спину, рубашка трещала, собственный вес тянул меня книзу. Наконец я достиг горизонтальной доски и вошел в нишу. Доска бы только выдержала, иначе падение станет неминуемым – прямо в руки дорогому ОМОНу. Вскоре оперативные мероприятия в здании возобновились. Монотонно бубнил голос начальника. Но вот омоновцы вышли из церкви, и я услышал: – Говорю, поднимайтесь по лестнице и осмотрите, – ворчал начальник. Все стихло, и через минуту – хохот: – Ну, как ты?! Крепко стукнулся?! Ступеньки же сгнили в пазах… Потом что-то стукнуло надо мной о кровельное железо и покатилось по крыше. И сразу же раз за разом еще прогрохотало в других местах. Спецназ решил взбираться снаружи. Это гремели их кошки, брошенные за веревки снизу. Надо мной, пыхтя и перебирая веревку, поднялся наверх один из них и пошел, гремя жестью. Остальные приближались с других сторон. И сразу же, почти что над самым ухом: – Говорят ему: никого нету, так нет. Вперед! Давай – и все тут. Баран упрямый. – Они там все такие, в УВД, – оживился другой голос. – Тут даже и следов-то нет никаких. Вот я наступил, и след мой видно, а больше здесь никаких следов. – Точно, – согласился другой. – Следов здесь нет… Их действительно не могло быть, потому что моя обувь вообще не имела рисунка и не разрушала поверхность. Омоновцы перелезли через проемы на колокольню, уселись на ступеньки и принялись курить, часто сплевывая. – Посидим здесь, отдохнем, а потом спустимся, – сказал один. – Нечего там делать. – Конечно, – подтвердил другой. Запах дыма достигал моей ниши. – Окончу институт, уйду из ОМОНа, – вновь сказал один. – Нечего здесь делать, – согласился другой. – Кинет, например, гранату тот дурачок, и нас на кусочки… – Идем, Славик. Доложим барану… Не помню, чтобы по таким делам бросали ОМОН. Нормальное преступление – и на тебе. Чуть ли не войсковая операция. Что-то тут не то. Может, действительно учения? – А боеприпасы тогда для чего?… Голоса постепенно удалились. Спуск омоновцев произошел где-то по восточной стороне – там, где когда-то помещался алтарь. Раздалась продолжительная сирена. Командир внизу приказал строиться: куратор из УВД требовал официального доклада. – Смирно! Равнение на середину! Товарищ подполковник, в результате проведенной операции бежавший преступник не обнаружен… Служебная собака Нельма сбежала… У нее течка… – Вольно, – бросил куратор. – Вольно, – повторил приказание командир. – Поставьте пост наблюдения из двух человек. Остальных в лагерь… И вот уже несколько часов подряд я торчу в щели, не зная, что предпринять. Несмотря на вечернее время, здесь очень жарко и душно. Именно в таких условиях происходит мумизация трупа, когда человек, застряв где-нибудь на чердаке и погибнув от голода, вопреки общим правилам, начинает сохнуть. Возникает мумия. Не хотелось бы ею быть. Это сколько торчать здесь придется, пока тебя похоронят. Церковь могут вновь отреставрировать и закрыть. В таком виде, возможно, она простоит века. Потом ее все-таки снесут или она сама свалится в яр, и при этом выпадет из укрытия легкая и страшная мумия. |