Онлайн книга «Волчий корень»
– Служит… Полгода осталось… Внучка поникла головой. Все настроение деду испортила. Лучше бы не приходила. Деда не проведешь: случилось что-то серьезное. Скорее всего, то, о чем она уже кончиком языка говорила. Тогда тоже пришлось вытягивать. – Что? – догадался дед. – Так и сосут из тебя? – Как тебе сказать… – Соску себе придумали… Наденька взяла деда под локоть. Не соску придумали, подстилкой сделали. Но как об этом сказать деду? – Рассказывай, не томи. Никому не скажу. – Не смогла я отказать… – Бнатову? Внучка кивнула. Ему, козлу, отдала себя. А тот даже ничего не понял с пьяных глаз. Дед окаменел. – Когда? – В тот день как раз, как ты на них наткнулся. – Не зря, значит, страдал я… Дед раздул ноздри, уцепился пальцами в края сиденья и качался. Взад и вперед. Туда и сюда. Опоздал. – Но ты хоть сделала, как я учил? – спросил он твердо. Та кивнула. – Ты это дело храни, не выбрасывай. Выпишут – вплотную займемся. – Он угрожает. Говорит, если не буду с ним – по стенке размажет. – Замучается мазать… – У них банда своя. Никого не боятся. И прокурор у них свой. Из разговоров поняла. В общем, такое впечатление, что они хозяева жизни. Для чего я им нужна? И надолго ли?… Царев перестал качаться, приблизился к внучке лицом. – Ступай сейчас же ко мне и никуда не выходи. Скажи матери – дед велел пожить. А на работу не ходи пока. Вечером приду… – Тебе же лечиться надо! – Заросло у меня… Он поднялся и подтолкнул Надежду к выходу. – Возьми ключи у матери. Скажи: я велел. Иди. Купи продуктов. Деньги у меня в зале под клеенкой лежат… Дед поцеловал ее в темя и подтолкнул к выходу. Ему некогда. Он спешит. Развернулся и пошел к лестнице, не оглядываясь. Лечащий врач выкатил на Царева глаза: какая выписка! Лечение еще не закончено, а ему подавай. А если с ним станет плохо, кто будет отвечать?! Однако Царев продолжал глыбой возвышаться над письменным столом. Он не отстанет, потому что так ему надо. Вылечился. Здоров. Даже расписку предоставит, что никаких претензий у него нет и не будет. – Смотрите…Вам жить, – вздохнул врач и отпустил больного. Пусть идет, если охота. А что он может, врач, если у больного обстоятельства изменились. Швы бы не разошлись. Медицина в основном сделала свое дело. Царев собрал вещи, переоделся и поспешил к выходу. – Выписку из истории возьмите! – крикнули ему. – Потом! – махнул он рукой. Медсестра догнала его на лестничной клетке и протянула бумажку. – Спасибо за лечение, дочка… Вскоре Царев уже был дома. Внучка только что пришла из магазина и укладывала в холодильник продукты. Битком забила. Свои деньги, видно, потратила. Саня нырнул в холодильник и достал оттуда бутылку водки. – Тебе же нельзя, дедуля. Кому нельзя, а кому и можно. Будут ему указывать в собственном доме. Он сорвал головку с бутылки, хрустнув резьбой, и налил себе полстакана. Много пить он не станет. Надо быть с трезвыми мозгами. И если он сейчас слегка хлебнет, так на то есть основание. Дед вцепился зубами в стакан и медленно высосал, крякнув. Слава богу, он снова дома. Отломил кусок колбасы, кое-как очистил и принялся есть. Потом вновь ухватился за бутылку. – Деда… Однако тот лишь поднял указательный палец и покачал им в воздухе. Никто не должен ему мешать. Выпил половину бутылки, доел колбасу и полез в подпол с озабоченным видом. У него там лежало мешка три картошки, на полках стояло варенье. Проверить, видно, решил. Надя присела рядом с крышкой. – Ты иди, занимайся там, – бубнил под нос Царев. Не хочет, чтобы внучка смотрела за ним. Для чего-то зашел за основание печи. Вероятно, проверить решил, не оседает ли. Надя встала с колен и вошла на кухню. Щей, что ли, сварить. Да и на второе что-то сготовить желательно. Она опустила в кастрюлю мясо и поставила на газовую плиту. Затем вынула из-под скамьи ведро с картошкой. Хорошо у деда в доме. Больше недели не жил, а все равно тепло. Хорошая вещь – газовое отопление. Хочешь – летом включи и грейся, если замерз. Бывают же такие моменты. Дед выполз из подполья и закрыл за собой крышку. В руке он держал брезентовый сверток. Чего только нет у него в доме. Все-таки жизнь прожил. Натаскал себе всякой всячины. Сейчас будет рассматривать. Гвоздей, может, кучу вынул. Тот выдвинул от стены табурет и положил на него сверток. Подвинул другой табурет, сел у печи. Ему здесь удобно. Как его ни уговаривали, чтобы печь сломал, не согласился. Развязал тесемки, развернул брезент. Внутри оказался еще один сверток – продолговатый газетный комок, промасленный насквозь. Дед и его принялся разбирать, хотя можно просто бросить в печь и сжечь. Изнутри выглядывал кусок трубы, весь вымазанный толстым слоем солидола. Дед содрал остатки газеты и бросил в печь. Оторвал кусок половой тряпки, снял солидол и отправил туда же. Снова оторвал тряпку и принялся выбирать остатки. Тугоплавкая смазка не желала расставаться с металлом. – Дедушка, это ружье? Внучка от удивления хлопала ресницами. Но она ошиблась. Это был винтовочный обрез. Здесь же находились патроны россыпью и несколько пустых обойм. Царев тщательно стирал с каждого патрона смазку, расставляя столбиком на скамье. Полсотни с лишним насчитал. Затем полностью выдвинул из гнезда затвор и тщательно осмотрел. Ружейная смазка благодаря дополнительной консервации сохранилась. Ржавчина не тронула металл. Оружие имело прицельную рамку и самодельную мушку на конце дульного среза. Хозяин вставил магазин. Лязгнул затвором, досылая патрон в патронник, и поставил оружие на предохранитель. Накинул на себя куртку и вышел во двор. – Ты куда? – Внучка следовала за ним. – Проверить надо… Дедушка подобрал в углу березовую чурку и сунул по мышку. Вдвоем они вошли в баню и у входа остановились. – Закрой дверь плотнее. Зажми теперь уши… Сам положил в углу березовый чурбак и вернулся к двери. Сел на порог, прицелился. Отдачей от выстрела обрез едва не вырвало из рук. В ушах звенело. Надька что-то говорила деду, но тот не соображал. – Что говоришь? – переспросил он. – Оглушило, говорю… – Семизарядный. Действительный огонь до двух тысяч метров… Пока ствол не укоротили… |