Онлайн книга «Волчий корень»
По коридору двигался Прахов. На груди у него висела загипсованная рука. Степаныч в полупоклоне остановился. Глаза сами собой выразили удивление. – Николай Николаевич, рука… – Да! – с готовностью ответил начальник управления. – Запнулся вчера на площадке, упал, потерял сознание… – А когда очнулся, – гипс? – Если бы так. Сначала «скорую» вызвали. Наши ребята, Пахомов с Бантовым. Ты их знаешь… Еще бы не знать! Но он тоже мент, а потому обиды не держит. Все пройдет… как с белых яблонь дым. – Боялся, открытый перелом. Но оказалось, что закрытый… – хвалился своей травмой Прахов. Одна рука вставлена в рукав кителя. Другая часть кителя приколота булавкой к черной поддерживающей материи. – Что вы не отдыхаете, Николай Николаевич? У вас же бюллетень… – Какой отдых! Какой бюллетень! На минуту нельзя управление оставить! В отпуске не был пять лет! Произнес, вытаращил от усердия глаза и поспешил дальше по коридору, не простившись. Ни словом не обмолвился о действительной причине перелома. А ведь лапу ему свои же сотрудники едва не открутили прошлым вечером. Не может он своих «гасить» раньше времени. Они ему еще пригодятся. Ефремов проводил его долгим взглядом и подошел к кабинету Бнатова. Вместо замка по-прежнему зияло отверстие. Тишина стояла за дверью. Степаныч тронул ее рукой, и та отворилась. Вторая была тоже приоткрыта. В кабинете сидел помощник следователя в погонах старшего прапорщика. – Что нужно? – Я насчет Ефремова Олега. Сидит с лета. До сих пор дело не рассмотрели. Обжаловали два раза и все безрезультатно. – А вы кто такой? Вот те раз! О нем уже забыли… – Ах да. Вы проходили у нас по другому делу… Нету следователя. На больничном он. - Проговорил и уткнулся носом в ворох бумаг. – Я именно с вами хотел… – Степаныч загадочно улыбнулся. – Чего это? Я взяток не беру! Во как! Не в бровь, а в глаз! Но Ефремов и не думал ему предлагать. Он лишь собирался выяснить некоторые вопросы, пока главный отсутствует. Например, как можно сделать так, чтобы дело прекратили или оно, например, просто потерялось. – К следователю со всеми вопросами. И вообще вашего дела нету сейчас… – Где же оно? – Утеряно… Глаза у посетителя полезли из орбит. – Не мешайте работать. Так бывает. Иногда… – Понятно… Но тогда почему сына держат так долго? Ему не ответили. Степаныч опустился на первый этаж и вышел на улицу. На морозном воздухе дышалось легко. Пешком дошел до остановки, сел в троллейбус и поехал в свои хрущебы. Дела уголовные требовали участия. Семеновна отрапортовала: звонил какой-то мужик. Возможно, Карманов. Не доложился. Просил быть дома и ждать звонка. – Об Олеге спрашивал? – спросила она, заглядывая в глаза. Муж кивнул, отворачиваясь. – И что? Когда у них конец-то – будет или нет?! – Будет, когда-нибудь… – Ты, папка, после тюрьмы совершенно пассивный стал. – Пассивными педерасты бывают, – пробормотал Степаныч, садясь на маленький стульчик и собираясь снимать «бродни». – Чо ты там ворчишь?… Но муж не ответил. Показалось Серафиме. Ей вообще в последнее время стало многое казаться. Вчера, например, ей показалось, что Степаныч вернулся во втором часу ночи. Хотя бы и так! Не должна она во всеуслышание кричать, что он изменщик коварный и заслуживает абсолютного презрения. У народа кругом уши. Слышат то, чего им никак не надо слышать. – Куда тебя ночью носило? – вспомнила тут же Семеновна, махая утюгом по столу. – По делам… Утюг остановился. Еще немного, и ткань под ним задымится. – Какие такие могут быть дела? Ты же не работаешь. Тебя же по причине судимости давно уволили. – Боюсь я тебе сказать… – Говори!.. – Пыток в последствии можешь не выдержать. От одного вида помрешь… – Какого еще вида?… – Лучше тебе не знать. Семеновна поставила утюг на подставку. Должна она знать в конце-то концов или нет?! – Лучше тебе быть в неведении. Олегу нашему полезнее будет… – Ефремов лег на диван и вытянул ноги. – Все равно ты должен держать меня в курсе! – А вдруг ты расколешься раньше времени. Все ведь насмарку пойдет. И получу я лет десять или, того хуже, пулю в лоб. И тебя та же участь ждет. Думаешь, нет? Серафима Семеновна задумалась. Выходит, Саня Царев не зря появлялся в их доме. Решили они и постановили. И теперь ночами где-то пропадают. Один раз уже было у них одно мероприятие. Теперь вот второй разу уже. – По-твоему, я должна молчать? – Плохого не будет. Понятые, которые по делу Олега проходят, – те еще штучки! – Кто такие? – Шалашовки с улицы Жуковского. Жена не понимала. Муж объяснил: «Проститутки, которых доят менты, Бнатов использует в качестве понятых, а также использует по прямому назначению…» – Что значит по прямому? – Они же проститутки… Семеновна сморщила лицо. Ну и времечко. – Сестренки родные. Одна Воронина, другая Сорокина. Близняшки… Степаныча понесло. Он не мог остановится. – Но не однояйцовые, так что совершенно не похожи. И фамилии у них разные. Сорокина замуж на два месяца выходила. И прописана она по другому адресу. Ни один суд не подкопается, что профессионалки живут под одной крышей, что они сестры друг дружке приходятся и что, мало того, на связи у оперативного уполномоченного Пахомова находятся. Как доверенные лица, что ли. А может быть, как агенты. Степаныч перевел дух. – Теперь ты поняла? – Не совсем. Какое это имеет значение? – А такое, что факт изъятия вещественных доказательств необходимо закреплять законными средствами – понятые должны присутствовать. Но где их взять по нынешним временам? Особенно в неурочное время. Среди ночи… Энтузиазма теперь у народа – на один выхлоп автомобильный. И тот холодный получится. Вот там и приспособились. Это особенно удобно в том случае, если дело фальшивое… Семеновна кивала головой, прикусив верхнюю губу. До нее доходило. – По нескольким делам одни и те же понятые, – втолковывал Степаныч, почесывая ногу об ногу. – Но это же бросится в глаза. Любой судья поймет… – В том случае, если придут несколько дел от одного и того же следователя, скажем от Бнатова. Но судей у нас в районе не один десяток теперь. Фальсификация поставлена на поток. |