Книга Приговорённая, страница 2 – Максим Дымов

У распахнутой железной двери, за которой сгустился зловещий мрак, порождающий детские страхи, на краю пятна света, отбрасываемого тусклой лампой, висевшей в коридоре, лежал лысый мужчина в шлёпанцах, в камуфляжных шортах и клетчатой рубашке. Он лежал в луже свежей крови. Какой-то железный ящик, напоминающий холодильник, обтянутый плёнкой, стоял рядом, его угол был запачкан кровью. На стенах тоже виднелись тёмные пятна, но разобрать в темноте, что это за пятна, было невозможно.

Кира подбежала к мужчине, бросила дипломат на пол и стала тормошить тело, спрашивая: «Что с вами? Вы меня слышите?»

Она перевернула тело и от ужаса вскрикнула и вскочила. Лицо мужчины представляло собой кровавое месиво, но она всё же узнала его. Это был Дмитрич – необычайно вредный и заносчивый старикан, работавший преподавателем истории в университете. С Дмитричем у Киры сложились особо скверные отношения.

Кира в ужасе попятилась назад, закрыв рот испачканными в крови ладонями. Окровавленные кроссовки прилипали к полу. Она развернулась и хотела убежать подальше, но налетела на четверых крепких мужиков в военной форме. Это был патруль, вернувшийся с дежурства.

– Смотри, куда летишь, – сурово буркнул один из них, но, увидев окровавленные руки Киры, тут же схватил её за плечо, прижал к стене лицом. – Руки подними! Жека, проверь, чо там.

Один из бойцов заглянул в закоулок и выматерился.

– Мокруха, – сказал он.

Другой достал рацию и торопливо сообщил: «Девяносто седьмой на связи, в холл второго этажа следственную группу. Подозреваемый задержан».

– Вызов принят, – прохрипела рация женским голосом.

– Я встречу, – сказал мужик и побежал по коридору.

– Руки подняла! – Рявкнул державший Киру.

Та робко подняла руки, и, начиная заливаться слезами, что-то испуганно лепетала. Часто повторяла: «Это не я. Я просто мимо шла. Отпустите».

Один из патрульных обыскал её.

Дверь допросной распахнулась. Кира, сидящая за железным столом в наручниках, подняла голову, но свет от настольной лампы, направленной в её заплаканное лицо, не дал увидеть вошедшего. Дверь закрылась, и кругом снова воцарилась тьма, – только стол с лампой и небольшой пятачок грязного бетонного пола, освещаемого лампой.

Напротив неё сел чёрный силуэт. Из-за света, бившего в лицо, нельзя было разглядеть ни малейшей детали человека, сидящего напротив.

– Ну, – неожиданно строгим женским голосом заговорил силуэт так, что Кира вздрогнула. – Чистосердечное подписывать будешь?

– Я никого не убивала. Я шла домой, увидела всё это, думала, что он ещё жив, и подбежала помочь, – монотонно говорила Кира, засыпая.

– Я эту фразу уже наизусть знаю. Все так говорят, от тех, кто по хулиганке попал, до макрушников. Ты понимаешь, что тебе грозит? Все доказательства против тебя.

– Это не я. Почему вы мне не верите? – Хлюпая носом, повторила подозреваемая.

– Тело свежее, буквально несколько минут прошло со времени смерти. Смерть наступила вследствие двух ударов об угол кофейного автомата, того, что стоял там, завёрнутый в плёнку. После его били по лицу ногами. Нам известно, что у тебя с потерпевшим были, мягко говоря, конфликтные отношения.

– Да он со многими в контрах был. Да и откуда у меня столько силы, чтобы его завалить?

– Силы немного надо, тем более что потерпевший был пьян, и ты воспользовалась моментом и убила его. Кстати, там только твои следы, от твоих кроссовок. Ты наследила, когда убегала, а других там не найдено. Так что сознавайся, дрянь! Я с тобой не собираюсь до утра возиться.

– Я не виновата! – Истерично выкрикнула Кира и ударила по столу обеими руками, скованными наручниками.

– Дура. Ты там и двух дней не протянешь, в твоём случае это смертный приговор. А ты делаешь себе только хуже. Сиди и думай. Сон тебе сегодня не светит.

Следователь вышел, и Кира положила голову на стол.

Её разбудил бархатный мужской голос. Она приподняла голову, напротив снова сидел силуэт, но более крупный.

– Ну, что вы, – говорил всё тот же голос, говорил спокойно, размеренно, – Не передумали?

– И вы туда же, – зевая, проговорила Кира.

– Боец, включи свет, а то и я сейчас зевать начну.

В комнате зажёгся свет. На чёрном потолке мягким белым светом загорелись лампы дневного света. Вся комната, включая потолок, была выкрашена чёрной краской. Бетонный пол был усеян окурками от сигарет. У железной двери стоял полицейский с автоматом за плечом и шашкой на поясе.

Напротив Киры сидел мужчина лет 27-30-ти, в обычной гражданской одежде. Он потушил настольную лампу.

– Курите? – Спросил он, достав пачку сигарет.

Кира отрицательно покачала головой.

– Не против, если я закурю? – спросил тот. Услышав в ответ лишь молчание, он прикурил от спички и продолжил: «Давайте начистоту. Вся полиция уже в курсе дела, в конце концов, убийство – большая редкость у нас. Ни один адвокат не хочет браться за это дело, поскольку оно бесперспективное».

– А вы кто? – Спросила Кира, смотря в одну точку на столе.

– Я помощник прокурора. Я хочу вам помочь. Если начистоту, то скажу откровенно, что никому не нужна шумиха и бесполезное расследование, когда всё очевидно. Сейчас военное время, и такие дела решаются быстро. Вы понимаете, к чему я виду? Наказание вы понесёте в любом случае, и назначено оно будет в ближайшие дни. Только от вас зависит, каким оно будет, – говорил он спокойно, учтиво, не отрывая взгляд от Киры, подперевшей голову руками и смотревшей в одну точку. – Давай так, ты подписываешь чистосердечное, и мы прекращаем эти ночные мучения, суд пройдёт быстро, а я посодействую в смягчении наказания.

Помощник достал лист бумаги и ручку. На листе уже было что-то написано, но написанного Кира не могла разобрать, в глазах всё плыло.

– Подпишешь и вполне возможно, что отбывать наказание ты будешь в крепости. Да, в камере, под надзором, возможно срок будет немного больше, но ты не погибнешь. Через несколько лет выйдешь и будешь жить дальше, в крайнем случае переедешь в другую крепость. Тебе нужно это клеймо на правой руке? Срок истечёт, а оно останется и тогда каждый будет знать о твоей судимости, даже не отправляя запрос в базу данных.

Он ещё что-то говорил, пока Кира просто не отключилась.

Двое полицейских, сняв наручники, взяли её под руки и отволокли в карцер.

Кира очнулась в карцере на деревянной кушетке. Комната была размером всего три на полтора метра с низким потолком. Стены, пол и потолок были бетонными. Над железной тюремной дверью тускло горела лампа в пожелтевшем плафоне. В углу – санузел.

Кира взглянула на свои руки, запачканные запёкшейся кровью. Жутко болела голова.

Она тяжело встала, подошла к старой раковине, на которой лежал кусок хозяйственного мыла. Помыв руки и умывшись, она стала расхаживать от стены к стене. Головная боль притупилась от ледяной воды, а из крана текла только такая. Время от времени слёзы текли по щекам.