Книга Вторжение. Книга 1. Битва за рай, страница 39 – Джон Марсден

Я стряхнула с себя спальный мешок и пошла к ручью. Там была Робин, она мыла волосы.

— Привет! — сказала она.

— Привет.

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Проголодалась?

— Да, немножко.

— Неудивительно. Ты ничего не ела с позавчерашнего дня.

— О! Неужели?

— Идём. Приготовлю тебе что-нибудь. Яйца любишь? Я съела холодные варёные яйца — в дневное время мы не могли разводить огонь — с бисквитами и джемом и чашку мюсли с порошковым молоком. Не знаю, в чём было дело — в попугаях или в мюсли, но к тому времени, когда я покончила с завтраком, я почувствовала, что, похоже, опять могу справляться с собой.

Одним из маленьких ежедневных ритуалом стала «проверка трэнзи», как говорила Корри. Это была серьёзная церемония, которая происходила тогда, когда Корри ощущала в том потребность. Она вдруг вставала, смотрела на палатку, бормотала: «Думаю, надо дать трэнзи ещё один шанс» — и шла в палатку. Через мгновение Корри появлялась с драгоценным транзисторным приёмником в руках, выходила на самое высокое место на поляне, прижимая транзистор к уху, и тщательно проверяла всю шкалу.

Она никому не позволяла прикоснуться к приёмнику, потому что это было радио её отца, и никому его не доверяла. Это ведь была единственная вещь отца, оставшаяся у Корри. И хотя мы подтрунивали над ней, всё равно возникало напряжение, когда она включала приёмник. Но дни шли, а результата не было, и Корри говорила, что батарейки вот-вот окончательно сядут.

Как-то вечером я сидела с ней рядом, когда Корри в очередной раз принялась исследовать всю шкалу. И как обычно, не услышала ничего, кроме шума. Корри со вздохом выключила приёмник. Мы поболтали, так, ни о чём в особенности, и вдруг она сказала:

— А для чего всё остальное?

— Что остальное?

— Ну, все другие настройки.

— О чём ты?

Корри пустилась в длинные объяснения насчёт того, как в тех редких случаях, когда отец позволял ей взять этот приёмник, он говорил, что нужно ловить станции на шкале средних волн.

— Только средние? Давай-ка посмотрим.

Корри с некоторой неохотой протянула мне приёмник. Я поняла по надписям, что он сделан во Франции. И попыталась перевести. Ну, средние волны обозначались так же. «Etendue» — наверное, длинные или что-то в этом роде. И вдруг до меня дошло.

— Корри, это не обычный транзистор. Он коротковолновый.

— Что это значит?

— Значит, что ты можешь ловить станции по всему миру. Корри, ты что, пыталась поймать только местные станции?

— Ну да. Так мне папа говорил. FM. Об остальном я ничего не знаю, и я не хотела сажать батарейки, шаря по всем шкалам. Они и так уже почти сдохли, а других у нас нет.

Я ужасно разволновалась и закричала всем:

— Эй, идите сюда, ребята, скорее!

Они прибежали, услышав настойчивость в моём голосе.

— Приёмник Корри может ловить короткие волны, только она этого не знала. Хотите проверить? Батарейки почти сели, но вдруг повезёт?

Я выбрала шкалу «ОС Etendue 1» и вернула транзистор Корри:

— Давай, Корри. Просто двигайся по этой шкале, как обычно.

Мы столпились вокруг Корри, а она, от волнения слегка высунув язык, начала медленно вращать ручку. И через мгновение мы уже услышали рассудительный взрослый голос, какого большинство из нас не слышало уже давно. Это была женщина, быстро говорившая сквозь шум, но на непонятном языке.

— Продолжай, — выдохнул Гомер.

Мы услышали обрывок какой-то экзотической музыки, потом голос, явно американский, сказал: «Впустите Его в своё сердце, и только тогда вы познаете истинную любовь», потом попались ещё две иностранные станции.

— Это Тайвань, — сказала Фай про одну из них.

А потом, когда приёмник уже начал замолкать, раздался слабый голос, говоривший по-английски. Голос был мужским, и мы все услышали вот что:

— ...предупредил, чтобы Америка не вмешивалась. Генерал заявил, что Америка ввяжется в самую долгую, дорогостоящую и кровавую войну за всю свою историю, если попытается вмешаться. Он сказал, что его силы заняли несколько главных прибрежных городов. Большая часть внутренних территорий уже захвачена, и потери превзошли все ожидания. Многие гражданские и военные взяты в плен, но их содержат в соответствии с законами гуманизма. Группам Красного Креста будет позволено в этом убедиться, когда ситуация стабилизируется.

Генерал повторил, что целью вторжения является «устранение дисбаланса в регионе». Международное напряжение продолжает нарастать, а космическая разведка сообщает о спонтанных схватках во многих районах страны и по меньшей мере о двух серьёзных битвах на суше...

На том всё и кончилось. Голос как-то сразу умолк. Мы ещё поймали несколько отдельных слов: «Организация Объединённых Наций», «Новая Зеландия», «от двадцати до двадцати пяти самолётов», и всё. Мы переглянулись.

— Так, давайте быстро возьмём бумагу и карандаши и запишем всё, что запомнили, — спокойно сказал Гомер. — А потом сравним записи.

Мы сделали это десять минут спустя. Просто удивительно, как разнились между собой наши версии, но в главных деталях мы оказались едины.

— Прежде всего, — сказал Гомер, садясь на корточки, — мы теперь точно знаем: это не Третья мировая война. Пока не она. Похоже, всё это касается только нас.

— О пленниках нормально говорили, — сказала Корри.

Все согласно кивнули. Похоже, это было правдой. И нам всем стало немножко легче, хотя всё равно нас терзали жуткие страхи.

— Он пытается напомнить американцам о Вьетнаме, — сказала Фай. — Это ведь вроде их национального кошмара или что-то в таком роде.

— Для вьетнамцев это был кошмар похуже, — заметил Крис.

Я посмотрела на Ли, но на его лице ничего не отразилось.

— Американцам не хочется ввязываться в проблемы других стран, — сказала я, припомнив уроки истории двадцатого века. — Вудро Вильсон ^[2] и изоляционизм, разве нам не эту тему задавали на каникулы?

— Мм... напомни мне написать этот доклад сегодня вечером. — Это был Кевин.

— «Международное напряжение» звучит многообещающе, — проговорила Робин.

— Пожалуй, это и есть наша главная надежда. Но я представить не могу, чтобы множество других стран ринулись проливать за нас кровь, — сказала я.

— Но разве у нас нет всяких там международных договоров? — спросил Кевин. — Я думал, политики должны такое предусматривать. А иначе за что они получают свои деньги?