Онлайн книга «Тени прошлого. Восставшие»
|
Файдар вышел за пределы участка, к своей любимой скамейке, набрал номер Дугани. Тот ответил: – Салам, Видад, рад слышать. – Салам, Фади, ты ничего не хочешь мне сказать? – Только собрался звонить. С товаром порядок, вчера забрал, ночью вывезли в «зеленку». – Товар проверил? – Конечно. Основной в нормальном состоянии. Я его собрал, чтобы завтра возни меньше было. Файдар спросил: – Ты знаешь, как обращаться с основным товаром? – Знаю, когда-то знающие люди учили. И вообще товар оказался в приличном состоянии, хотя и пролежал в земле почти тридцать лет. Отец чайханщика позаботился. Видно, тот еще дух был, запасливый и хозяйственный, все смазано, завернуто в промасленную бумагу. Вот только коробки, что на поясе должна быть, нет. Дугани имел в виду аппаратуру опознавания ПЗРК «свой – чужой», этот электронный блок оператор носит на поясном ремне. – Он и не требуется. Свои здесь давно уже не летают. – Ну а в основном товар готов к продаже. – Все в укромном месте? – Да, там, где и говорил. Ночью перегоним к месту старую машину. Ну а утром завтра все по плану. Я буду у поворота к Кундару у Чарана, как и договорились, около десяти часов, плюс-минус десять минут. Сын твой уже введен в курс дела? – Он знает то, что ему нужно знать. – Тогда до завтра, брат? – До завтра, и хранит тебя с Паваром Всевышний. – Все будет нормально, капитан. Оставив телефон, Файдар присел на скамью. Там его нашел сын, вернувшийся с площади. Присел рядом, протер рукавом лоб, стирая пот. – Жарковато сегодня. – Пройдет лето, наступит осень, с ней придут дожди, потом зима, кое-где выпадет снег, будем топить печь. Время летит быстро, Гафар. – По завтрашнему дню что? – Повторюсь. Завтра выезжаем из дома в 9:40. В 10:00 мы должны быть перед поворотом на трассу. Подъедет «Тойота», ты выведешь пикап на дорогу, я пересяду в «Тойоту», ты обойдешь нас и пойдешь в Будак. Там заедешь к мукомолу Али, купишь у него мешок муки. И ждешь моего вызова. Что бы ни происходило на трассе, доезжаешь до поворота к селению со стороны Будака, встаешь за ним. Если следом не увидишь «Тойоту», включишь аварийные огни, поднимешь капот, имитируя неисправность. Я подъеду, пересяду, и поедем домой. – Все? – Да. – А что будешь делать ты? – То, что должен делать. И я это сделаю, впрочем ты увидишь все сам. – Даже так? – Да. – Почему ты не хочешь до конца посвятить меня в свой план? – Потому что это не только мой план. – И друзей твоих тоже? – Да. – Столько лет вы не виделись, не знали о существовании друг друга, а встретились, так будто и не расставались никогда. Файдар улыбнулся: – Это, Гафар, называется боевым братством. – Я никогда не спрашивал тебя, отец, сейчас же хочу спросить. У тебя в Союзе была семья? Файдар вздохнул, прикурил сигарету, выпустил облако дыма, кивнул: – Была. Но разрушилась. – Почему? – Это не важно. – А у меня есть брат или сестра? Там, в Союзе. – В России. – Пусть так. – Есть. – Кто? – Брат, Артем, ему сейчас, дай прикину, ровно тридцать лет. Я видел его трехлетним. – Семья распалась потому, что ты попал в плен? – Нет, это произошло до плена. Но перед самым вылетом на задание, оказавшееся последним. – А я когда-нибудь увижу брата? – Вряд ли. Хотя, кто знает?! А ты хочешь увидеть его? – Конечно, ведь он же мой брат, родной по отцу. Мы похожи? – Сейчас сказать трудно, но когда тебе было три года, то сходство угадывалось, все ж ты больше взял от матери, вечная ей память. – А ты любил мать? – По-своему, да. – Как это? – Не пытай меня, сын, этот разговор мне неприятен. – Да, конечно, извини. Сегодня и дяди Мустафы нет. – Праздничный день. – После молитвы он выходил на поля, без него там нельзя. А сегодня почему-то нет. – Он знает свою работу и придет, когда посчитает нужным. – Мы в Урдун поедем? – Да, на сороковой день. Проведаем могилы наших родственников, пробывших ими так мало времени. – Проклятые американцы, как я их ненавижу. Скажи, а вот когда ты воевал, то бросал со своего вертолета бомбы на мирные кишлаки? – Нет. Я был командиром «Ми-8» и занимался доставкой людей, афганцев в том числе. У меня было вооружение, но я его не применял. – Почему? Потому что не мог или не хотел? – Потому что не было подходящего случая. Мою «восьмерку» обстреливали, мы, бывало, и отвечали из пулеметов, по душманам. Гафару был интересен рассказ отца, он продолжил: – А кто же тогда разносил целые селения? Старики говорят, русские «колесницы шайтана» камня на камне не оставляли от некоторых селений. – Это касается ударных вертолетов «Ми-24». – Я видел их. – Вот они наносили удары по бандам. Но всегда начинали с предупредительного огня, чтобы мирные жители могли либо покинуть селения, либо спрятаться в подвалах. И только потом обстреливали неуправляемыми ракетами. Но если банда находилась вне населенного пункта, на открытой местности, либо на склонах перевалов или ущелий, били без всякого предупреждения. Да, в кишлаках погибали и мирные жители, но это, Гафар, была война. Талибы, эти фанатики, что ордой двинулись на страну, после того как советские войска ушли, совершали куда более жестокие и кровавые зверства, других слов и подобрать не могу. Вот кто проводил карательные акции, а у нас, я имею в виду русских, советских, таких задач не ставилось. Душманов в основном громили наземные силы, взводы, роты, батальоны, при огневой поддержке вертолетов, но чтобы вот так специально наносить удар по кишлаку с мирными жителями, этого не было. Я не знаю таких случаев, хотя слухов, как и на всякой войне, хватало. Эскадрилья, в которой я служил, не разбомбила ни одного населенного пункта. А вот мальчика одного из Тахарака однажды спасли. Впрочем, позже его отец спас жизнь мне. Хорошее, сын, не забывается, как, впрочем, и плохое. – А ты скучаешь по России? – Нет. Раньше скучал, в первые годы, потом привык и… достаточно, ты проверь еще раз пикап, посмотри, как работают женщины, надо, режьте еще баранов. Главенствуй, сын, скоро этот дом станет только твоим. |