Книга Амурский плацдарм Ерофея Хабарова, страница 17 – Михаил Старчиков

– Так по-разному, батюшка! – живо ответил ямщик, правя к надвратной башне острога. – Кто своею волею и охотою пришёл, то служилые, как и вы сами, кто с торгом или даже гулящим человеком здеся появился!

По всей видимости, в городе уже давно ждали их появления, потому что ворота в него распахнулись немедленно. Наряд на башне с любопытством всматривался вниз, дивясь странной одежде вновь прибывших. В особенности их поразила мейденская шляпа с высокой тульёй и страусиным пером.

– Тьфу, басурмане проклятые! – сплюнул вслед гостям отворявший им здоровенный казак. – Чему они нас, людей бывалых и многоопытных, научить смогут!

Незадолго до своей смерти император Фулинь назначил четверых князей, которые должны были править страной до совершеннолетия его сына Сюанье.

– Ими станут Сони, Эбилунь, Сукзаха и Обой! – объявил он прилюдно, скрывая гримасу боли. – Их голоса будут равными, а все важные решения в жизни страны будут приниматься совместно!

В толпе придворных, почтительно выслушавших последний наказ властителя Поднебесной, стоял Сонготу, один из младших братьев императора. С его губ сорвалась презрительная улыбка, когда он услышал имя «Обой».

«Вот кто теперь будет править Китаем! – подумал Сонготу, не поднимая глаз. – А остальные трое быстро уйдут в небытие! Но когда-нибудь придёт и мой час!»

Однако среди четырёх маньчжурских вельмож, почтительно склонившихся у трона, не было единства ни в делах, ни в мыслях. Князь Сони был слишком стар, чтобы бороться с соправителями и сразу же отошёл от дел.

Обой и Эбилунь, объединив свои усилия в борьбе за единоличную власть, вскоре обвинили Сукзаху в государственной измене и тайно казнили. Почуяв безнаказанность, Обой стал первым среди равных и безраздельно правил огромной империей.

– Пусть страх и ужас будут моими главными союзниками! – говорил Обой, безжалостно убивая своих противников одного за другим. – Я вложу свой меч в ножны только тогда, когда в живых не останется ни единого из моих врагов!

Однако время шло, и молодой наследник престола взрослел и набирался сил. Как потомок воинственных маньчжуров, он великолепно владел копьём и мечом, а также превзошёл всех придворных в стрельбе из лука. Кроме этого, учёные монахи дали Сюанье блестящее образование, сделав из него настоящего шэньши ^[6].

Однажды Сонготу, выбрав подходящий момент, нашёл принца в дворцовой библиотеке, где юноша занимался каллиграфией.

– «И панцири их золотые в долинах сверкали на солнце, – прочитал князь вслух, незаметно подойдя к Сюанье. – И всадники, всё сокрушая, скакали и ночи, и дни». Кажется, это строки непревзойдённого Цай Яня?

Живо обернувшись к наглецу, посмевшему нарушить его уединение, Сюанье грозно свернул глазами. Однако, увидев перед собой своего дядю, он внезапно сменил гнев на милость.

– Совершенно верно! – сказал принц, указывая Сонготу на место рядом с собой. – Редко встречаешь при дворе человека, разбирающегося в старинной поэзии!

Несмотря на родство, они были слишком разными людьми, чтобы сблизиться по-настоящему. Однако Сюанье и Сонготу нуждались друг в друге и негласно заключили тайный союз.

– Я помогу вам свалить Обоя! – пообещал однажды Сонготу, понизив голос. – Он узурпатор трона, и руки у этого негодяя по локоть в крови!

– А что вы захотите взамен? – тут же спросил Сюанье. – Может быть, занять его место?

Однако тут в покои наследника престола постучали, и их разговор оборвался.

Сонготу не забыл своего обещания, и выполнил его, как только ему представился случай.

– Обой всегда очень осторожен! – сказал он молодому Сыну Неба. – У нас есть только один вариант расправиться с этим хитрецом! Мы должны обвинить его в публичной непочтительности к монаршей особе!

Покачав головой, Сюанье лишь громко расхохотался, недоверчиво посмотрев на дядю:

– Да он знает дворцовый этикет как свои пять пальцев! Он ни за что не позволит себе нарушить хотя бы какое-либо из предписанных правил!

В ответ Сонготу лишь с деланым почтением поклонился, скрывая коварную усмешку:

– Предоставьте это мне, ваше величество! Всё произойдёт завтра же, во время официальной церемонии чаепития в тронном зале!

На следующее утро молодой император заметно нервничал, в душе злясь на себя за несдержанность. Заняв своё место на троне, он тут же нашёл глазами среди сидевших за специальными столиками придворных дядю и князя Обоя.

Вскоре в зале, словно лёгкие мотыльки, запорхали красивые девушки, разносившие кружки с чаем на специальных подносах. Вдруг могущественный князь, взяв предложенный ему сосуд, с громким криком выронил его на пол.

Тряся рукой изо всех сил, он случайно толкнул своего соседа, от неожиданности опрокинувшего столик.

– Какая бестактность и неуважение к императору! – в возмущении закричал Сонготу, обращаясь к начальнику дворцовой стражи. – Немедленно арестуйте обоих нарушителей порядка и препроводите в тюрьму!

Заранее ждавшие этого приказа подкупленные гвардейцы быстро схватили под руки Обоя и уволокли его в специально подготовленную камеру. Утром там нашли его бездыханный труп, подвешенный на торчавшем из потолка крюке для светильника.

– Князь не перенёс выпавшего ему позора! – объявил утром Сонготу «печальную весть» всем придворным. – Что поделать, этот старый воин был слишком горд, чтобы ждать справедливого суда!

Несмотря на формальное устранение для Сюанье последней преграды к престолу, в его положении мало что изменилось. Дядя молодого императора очень быстро стал фактическим правителем огромного государства.

Первый министр и глава императорского секретариата, а после рождения у императора сына Иньчжи – Великий воспитатель наследника престола… Сложно перечислить все титулы и должности, который стал сочетать в одном лице князь Сонготу, этот внешне невзрачный и даже скромный человек.

В отличие от Обоя, шедшего напролом к своей желанной цели, новый фаворит императора был во многом гибче, хитрее и дальновиднее. Будучи в курсе плетущихся против него интриг, в один прекрасный день Сонготу явился к Сыну Неба в простой одежде и со слезами на глазах.

В руках он держал какой-то свиток, который с поклоном передал Сюанье. Ничего не понимающие придворные стали переглядываться между собой, недоумённо пожимая плечами.

– Что это? – удивлённо спросил император, разворачивая грамоту. – Поясните мне, господин первый министр!

– Я нижайше прошу вас об отставке! – негромко, но очень чётко и решительно произнёс тот, обводя орлиными глазами своих недоброжелателей. – Груз государственных забот, который я взвалил себе на плечи, оказался слишком тяжёл для простого смертного. Пусть его поднимет тот, кто решится это сделать!