Книга Пряжа из раскаленных угле, страница 39 – Анна Шведова

И он тоже хорош, неожиданно взъярилась я. Понимаю ведь, чего ждет! Что разозлюсь на Рейноса, а дар мой именно от злости почему-то и проявляется! Нет, честное слово, не дождется! Я не могу, не хочу этого дара, я его боюсь! Как Ленни этого не понимает? Я ведь ему не игрушка заводная – хочу заведу, хочу выброшу, я ведь человек! Нечего меня в свои игры втягивать! Теперь я понимаю, зачем он меня с собой взял – надеется, врагов его отпугивать стану? Так вот, не стану, не дождется! Если я на кого и зла, так на Ленни!

…Облака заискрились многослойными клубками тонких нитей, а в камнях появились невидимые ранее бездонные черные провалы. От взмахов расцвеченных голубыми молниями крыльев кружащей над скалами птицы в воздухе разошлись похожие на прозрачный шелк волны… Я даже не поняла, как это получилось. Мое зрение изменилось еще быстрее, чем в прошлый раз. Тот рубеж, что отделял меня от реального мира, я перешагнула с такой же легкостью, как сбросила бы шелковую сорочку перед тем, как войти в воду… Я окунулась в знакомые безбрежные волны магических нитей, а с приходом приятного чувства причастности к миру запредельной магии бесследно растворились злость и тревога.

Там, снаружи, кто-то кричал и что-то требовал. Я слушала, я смотрела. Но не слышала и не видела. Я была спокойна и безучастна к тому, что снаружи. Волны магии медленно качали меня, постепенно заполняя мое тело безраздельной мощью… Страха не было, ведь пока еще эта мощь не была чрезмерной…

Десять фигур, точнее, девять и одна стояли поодаль, на расстоянии всего двадцати шагов от меня. Девять обычных – тела лишь немного искрились по контуру, а вот десятая была далеко не проста: ее окружала тяжелая темно-красная броня защитной магии. Это меня заинтересовало. Темно-красная? Почему? Это цвет крови, цвет насилия. Возможно, именно таким путем этот маг получил свою защиту? Или это означает совсем иное?

Я потянулась к человеку со странной броней и коснулась мерцающих оттенками запекшейся крови магических нитей его защиты. Холодные, неживые… Прикосновение вызвало во мне неприятие и омерзение, не такое сильное, как погружение в нутро болотного божка, однако и не лучшее. Но я еще настойчивее попыталась пройти сквозь паутину багряных нитей. Они медленно, но послушно расплетались и даже выплетались из магической брони человека, а потом, уже освобожденные медленно плыли ко мне, словно притягиваемые магнитом, и естественно вливались в хоровод силы, кружащей вокруг меня. Эти красные нити вреда мне не причиняли, а потому я продолжила прорываться сквозь броню человека.

И словно смрадный дым дохнули на меня яркие видения, череда мерзких и ужасных видений: мальчик, в полутьме дрожащий у жертвенного стола, на котором истекает кровью распотрошенный черный ягненок; рассеченное наискосок лицо отца; изнасилованная женщина, убитая твердой рукой не мальчика, но уже мужчины, все еще возбужденного полученным удовольствием; кровью нарисованные на полу пещеры руны и безумный колдун, пляшущий вокруг них; полоска кожи, срезанная со спины висельника – ценная вещь для продажи знающим магам; разграбленная богатая карета, радостные вопли подельников и разбитая человеческая голова, безвольно свисающая с подножки … Боль, мерзость, страх…

Он сразу же почувствовал мое проникновение и испугался. Я поняла это, как легко поняла и то, что он собирается делать, еще до того, как увидела вспышку – клубок нитей в руке красного человека вдруг взорвался золотом и медью и полетел ко мне. Мой чудесный, призрачный, сверкающий нитяной мир вспыхнул огнем. И я взорвалась вместе с ним.

Глупый, глупый человек…

«Никки!» – яростно кричал мне в лицо Ленни и тряс мое тело как грушу. Или это не он тряс?

Я танцевала лалле-пул со странным угрюмым человеком по имени Джаиль и во сне ломала голову не столько над тем, зачем мрачному и нелюдимому мужчине танцевать такой лихой и бесшабашный танец, сколько над тем, откуда я знаю этого Джаиля. Память услужливо поясняла, что это капитан одного южного корабля с длинноусыми матросами. Или нет, он из сыскарей и служит у Валдеса. Или, возможно, один из людей Рейноса?

Рейнос!

Я подскочила с громким то ли криком, то ли всхлипом, но за окном было темно, а тело мое укрывал толстый шерстяной плед. Это был сон, разумеется. Все, что случилось в горах, и этот странный туман, и птица, и упавшая лошадь… все только сон!

Я лежала на нормальной кровати, в нормальной гостинице, где-то в темноте похрапывал еще кто-то… Мой крик его разбудил.

– Никки? – хрипло вопросил Ленни, – Ты как?

– Хорошо, – в темноте я улыбнулась и осторожно добавила, – Не помню, как мы здесь оказались.

– Я тебя принес.

– Принес?

Молчание.

– Так это было на самом деле? Горы? Рейнос?.. Что произошло?

– Что произошло? – как-то горько рассмеялся Ленни, – Вот это сила! Ты разнесла половину перевала, Никки. Теперь там появился водопад. Из-за землетрясения берега горного озера разрушились и теперь у этой долины будет еще одна река.

– Землетрясение? – потрясенно переспросила я.

– Всего лишь маленькое землетрясение, – со смешком повторил Ленни.

– А Рейнос? – мой голос дрогнул. Стриженого мага мне было не жаль, но убийство ни в каком виде не входило в мои планы.

– Не знаю, Никки. Там была такая неразбериха. Всюду разбитые камни, раздавленные тела. Думаю, они все погибли. Оттуда никто не мог выбраться. Нам с тобой просто повезло.

– А наш проводник?

Ленни промолчал.

– Ты обещал меня остановить, – мой бесцветный голос даже мне самой едва был слышен, – Ты обещал, обещал!

– Я и остановил, девочка моя.

Меня не радовало ни солнце, припекающее совсем не по-зимнему, ни высокое чистое небо, ни росточки проклевывающихся на пригорках синих ростков костяницы – первых весенних цветов. Здесь, в Верхней Дарвазее, кое-где уже вовсю наступала весна, но я ее не замечала. Угрюмой тенью я тащилась следом за Ленни и старалась не слышать веселых легкомысленных песенок, которые день-деньской напевал мой неунывающий спутник. И правда, ему-то что печалиться? За три дня мы пересекли обширную долину, называемую Пилот, и приблизились к одному из хребтов Срединных гор. Нам предстоял горный переход на плато Тикс, а оттуда в долину реки Трайм. Так объяснил Ленни. Я не возражала.

Я вообще ничему не возражала. Эти три дня я вообще практически ничего не говорила, за исключением редких слов вежливости. Мне нужно было прийти в себя.

Поначалу в моей душе царил только безраздельный ужас. Ужас от содеянного, ужас от того, чем я стала и чем могу стать еще. Как-то не совсем приятно осознавать, что ты чудовище, которое для блага всего человечества следует держать взаперти. Такая перспектива меня пугала, однако это лучше, чем незатейливо покончить с собой, и другого выхода я пока не видела. Эта мысль упорно билась во мне и возвращалась всякий раз, когда я ее отталкивала. Увы, я опасное чудовище. И меня нужно оградить от людей, пока я не нанесла вред кому-либо еще.