Онлайн книга «Страна коров»
|
– Это же домик! – смутившись, произнес Рауль. – Это оргазм. – Где тут оргазм? – Вон там, – сказала Бесси, – в домике. Где-то глубоко внутри. И проявит он себя тем, кто знает, как просить. Он вам откроется и даст войти. Но сперва нужно тихонько постучать в дверь… Рауль занес кулак, словно собирался постучаться к оргазму Бесси, но затем передумал. – Точно, – сказал он и умолк. При этом мимо пролетел еще один дорожный знак, объявлявший, что до города осталось тридцать семь миль. Через несколько минут в другую сторону проехала машина – первое встречное движение с тех пор, как мы выехали из Разъезда Коровий Мык. – Интересно, эта машина едет в Коровий Мык? – спросил Рауль, тем самым открывая соблазнительную возможность симметрии. – Сомневаюсь, – сказала Бесси, тут же эту Раулеву возможность захлопнув. – Там, откуда мы приехали, до ужаса темно. Даже луны не видно. И давайте будем честны, между здесь и там на дороге попросту слишком много перекрестков. * * * И ровно вот так встречное движение стало попадаться нам все с большей частотой. Сначала по машине каждые десять минут, затем каждые пять, – покуда всего за несколько минут на нас из города не начал надвигаться сплошной поток фар. Вскоре и сама дорога удвоилась шириной, а затем удвоилась еще раз – две полосы стали четырьмя, потом восемью, – с хорошо подсвеченными знаками, которые теперь было видно вдоль дороги, а также с указателями направлений, пролетавшими над головой. В одном месте нас слева обогнал «форд» последней модели и с ревом умчался в сторону города. – Почти приехали, – сказал Рауль. – Еще миль двенадцать. Теперь щиты и указатели на трассе попадались все чаще. Автомобили мчали уже в обе стороны: одна импортная машина за другой налетали на нас из города, один отечественный грузовик за другим громыхали попутно нам. Чем дальше ехали мы, тем новее становились машины – и чем новее машины, тем ярче галогеновые фонари. Со временем мы начали различать впереди огни метрополии, и общее сиянье разгоралось все сильней, чем ближе мы подъезжали. – Город! – сказала Бесси. Рауль, теперь чрезвычайно настойчивый в своей роли назначенного штурмана, развернул на коленях карту и тщательно ее изучал, освещая фонариком. – Еще пять миль, – сказал он. – Съезд на 94-А… Я сбросил скорость: всего лишь на пятидесяти пяти милях в час приближение к городу, казалось, застопорилось совсем. Тусклое сияние за нашей приборной доской смягчилось и стало более присутствующим одновременно. Огни окружающей местности стали отчетливей. – Это даже не очень крупный город, – сказала Бесси, когда сияние это приблизилось. – Но посмотрите, как тут все ярко… – Определенно отличается от Коровьего Мыка, как небо от земли! – добавил я. – Гораздо, гораздо ярче… – И быстрее. – Бесконечно результативней. – И организованней. – И динамичней. – И интересней! – Но как тут вообще можно жить? – спросила Бесси. – Сам не понимаю, – сказал Рауль. – Уж что-что, – высказал предположение я, – а городской народ стоек. Они как-то умудряются… – Но грустно же, – сказала Бесси. – Тупое освещение служит им светом звезд. Все это просто очень печально. – Ага, и с таким же успехом к этому уже можно привыкать. Когда-нибудь мы все станем жить в таких городах. Нравится нам оно или нет… – Это какое-то проклятие? – Следующий съезд… – сказал Рауль. – Нет, это не проклятие, – ответил я. – Это неотвратимая реальность. Это будущее, что грядет так же быстро, как… – Наш съезд! Я вильнул машиной вправо. – Ох ты ж, Чарли! – крикнул Рауль. – Следите за дорогой! Черт бы вас драл, ваша нежность ко вневременному нас всех погубит!.. Съезд вел к пандусу, который отклонялся вправо, а потом выпрямлялся. Я твердо дал по тормозам впервые после выезда из Коровьего Мыка, и наша машина быстро сбросила скорость, направляясь к светофору, чей огонь был чисто красным; у него я остановился совсем, и «звездное пламя» урчало под нами вхолостую. Справа располагалась автозаправка, а впереди – бессчетные стоянки грузовиков и рестораны быстрого питания. Все было открыто и хорошо освещено неоновыми вывесками и энергичными надписями, а также прочими городскими заклинаньями. – Что теперь? – спросила Бесси. – Не знаю, – ответил я. – Сколько времени? – Самое начало третьего. – Всего два? – Два всегда, Чарли. – Ну да. Сейчас два. Поэтому мы, наверное, хорошо со временем управились, а? Гораздо лучше, чем я думал сначала. Видите? Наш одометр, в конце концов, был нам верен! Задним числом думая, ехать, наверное, я б мог и помедленней. Но все это тоже уже утекло. Потому что вот они мы, у этого светофора в два часа ночи. И раз уж мы теперь здесь… что будем делать? – Мне нужно пописать, – сказала Бесси. – Мне тоже, – сказал Рауль. – И нам нужно заправиться, – добавил я. Огонь светофора сменился на зеленый, и я поехал вперед, к заправке. У насоса я наполнил «звездное пламя» премиум-классом, а в немытом туалете вытряс из пузырька, что купил, две пилюли и запил водой из крана. Когда мы все вернулись в машину, Бесси смахнула с юбки мохнатую соринку и спросила еще раз: – Так что будем делать, Чарли? – Не знаю. Давайте-ка съездим в центр города – ну, знаете, то место в городском пейзаже, где происходит ночная жизнь? – В такой час? – Да. Мы же, в конце концов, в городе. Так чего ж не навестить то место в нашем не столь уж далеком будущем, где жизнь поистине жива!.. Обсудив логистику, мы втроем снова сели в «звездное пламя», и Рауль опять развернул карту. Я завел двигатель. Бесси нашла ЧМ-станцию, затем быстро выключила радио. – Ненавижу ЧМ-музыку! – сказала она так, будто это жанр. Рауль постукал по какому-то месту на карте. – Чарли, поезжайте прямо под съезд с трассы и на следующем светофоре сворачивайте влево… Повинуясь инструкциям Рауля, я направил «звездное пламя» обратно к съезду с трассы и мимо ресторанов быстрого питания – все они по-прежнему открыты, – а затем в ту часть города, где ночная жизнь шла полным ходом. Хотя дорога еще была мокра, дождь уже превратился в легкую морось, и, двигаясь по блистающему городу, мы видели ночные столовки, блюзовые бары и толпы на тротуарах, все так же бурливших людьми. В самом сердце города бродили стада молодых гуляк, там были ночные заведения и стрип-клубы, запаркованные вторым рядом машины и попрошайки, растянувшиеся на тротуарах под пластиковыми покровами. Под легким дождиком танцевали уличные артисты, а под маркизами играли музыканты. Там были выкрашенный в серебрин мим, и танцевальная труппа в женских платьях, и акробаты в трико, и люди-змеи, изгибавшиеся назад, и клоун на ходулях, и гомосексуальные культуристы, игравшие своей коллективной мускулатурой, и высокая, едва одетая женщина на высоких каблуках – все они торговали полутора незабываемыми часами урбанизации. Машины с плеском проезжали по воде, уже кружившей по улице водоворотами, ревела черная музыка, из автомобильных окон торчали торсы без рубашек. Каждый звук тут был громок. Каждый огонь велик и всепоглощающ: желтые, красные, розовые, пурпурные и зеленые. Столько звука. Столько красок. Полицейская сирена. Клаксон. Быстрая автоматная очередь вдалеке, а вслед за ней – взрыв хохота из бара поблизости. Сигнализация из автомобиля, оставленного без присмотра. Мегафон. Громкий визг подростковой радости. Сальса-оркестр. Два студента колледжа без рубашек, лица раскрашены по-гречески. Бочка, полная огня. На капоте машины свернулся мокрый котик. Медленно ехали мы мимо всего этого. |