Онлайн книга «Страна коров»
|
– Марша! – закричал кто-то у нас из-за спин. – Черт возьми, Марша, давайте уже двигаться! – И Марша наконец положила на место зеленую оливку, которую внимательно рассматривала, и от прилавка с салатами, минуя мяса и подливы, направилась прямо к кассе расплачиваться. – Очень вовремя!.. – сказала Бесси. – Я думала, нам придется говорить о любви вечно!.. * * * Заплатив за еду и заняв места, я спросил у Бесси о так называемом Наставническом Обеде, который был обязателен для всего нового преподавательского состава на следующий день. Бесси объяснила, что каждому новому преподавателю назначается старший коллега, который поможет ему с адаптацией к жизни в Коровьем Мыке: где забирать стирку, как подавать прошение на сбор цветов, как не получить нежеланную вздутую мошонку себе в почтовый ящик в понедельник и все такое прочее. Наставнические обязанности, объяснила она, не добровольны, но от старых штатных преподавателей их выполнение ожидается, и задания эти назначаются поочередно. Ты себе наставника сам не выбираешь, и наставник не может выбрать тебя. – Так вы знаете, кого назначили нам? – спросил я. – Похоже, вам известно все, что здесь происходит. Бесси объяснила, что назначения еще не объявили. – Но кем бы он ни был, молитесь, чтоб не он… – Бесси показала жестом на столик кафетерия – пустой, за исключением единственного преподавателя, который сидел за ним сам по себе и спокойно читал газету. То был Уилл Смиткоут, и, сидя вот так и читая газету, он курил сигару и отпивал из своей манерки с бурбоном, нимало этого не стыдясь, на виду у всего остального кафетерия. – Это же Уилл Смиткоут! – сказал я. – Он был вчера с нами на упражнении по сплочению коллектива. – Хотите сказать – он туда явился? – Опоздал на несколько минут. Но приехал. И поделился своими мыслями о любви, что мы в полной мере оценили. Похоже, он приятный малый, Бесси. Почему вы говорите, будто мне следует надеяться, чтоб его не назначили моим наставником? – Не поймите меня неверно – я знакома с Уиллом Смиткоутом много лет и люблю этого парня как личность. Но его нельзя и близко подпускать к новому преподавательскому составу. Этот человек черств и циничен. Он только и делает, что сидит за тем столиком с газетой и бурбоном. Он теперь почти не учит. А когда проводит занятия, читает материал по тем же конспектам, с каких начинал тридцать лет назад. – Если с ним все так плохо, почему же он председатель комиссии по ориентации нового преподавательского состава? Не странно ли, что такая ответственность возлагается на человека, которого и близко нельзя подпускать к новым преподавателям? – Его стараются держать подальше от настоящих комиссий. В прошлом году вот поручили рождественскую, помните? Предполагалось, что это просто формальность, лишняя строка ему в резюме, но и ее он успешно развалил. В этом году решили поручить ему комиссию по ориентации нового преподавательского состава, поскольку в теории эту комиссию испортить еще труднее. – В этом, наверное, есть смысл. Бесси слегка посолила свой рубленый бифштекс. – Ну и как вообще получилась? – Что вообще получилась? – Ориентация нового преподавательского состава? – Вы имеете в виду нашу автобусную поездку к просветлению? – Да, упражнение по сплочению коллектива. Это Уилл такое придумал. Поэтому мне и любопытно, как оно вышло. – Да прекрасно вроде… И тут я рассказал Бесси о дне, который я провел со своими новыми коллегами. О том, как мы вшестером стояли на холоде, беседуя о фонтанах, и о том, как ее бывший муж забрал нас и отвез на ранчо «Коровий Мык», где мы делились постыдными тайнами, а затем нас завели в загон и попросили кастрировать теленка. Когда я дошел до той части, где доктор Фелч сует эмаскулятор в задний карман и закрывает за собой калитку загона, Бесси насадила на нож брусок масла и намазала им обеденную булочку. – Ну и что вы сделали? – спросила она, обмакивая булочку в ту часть подноса, что содержала подливу от рубленого бифштекса, после чего откусила. – После того как доктор Фелч забрал с собой эмаскулятор и оставил вас шестерых одних в загоне кастрировать теленка, – что вы сделали тогда, ребята? – Ну а что мы могли сделать? Собрались вместе и принялись стратегировать… – В загоне? – Да. Мы встали кружком и начали смыкаться в команду. Это было вообще-то очень щемяще. – Расскажите же, Чарли. Расскажите мне о вашем упражнении по сплочению коллектива… – Вы уверены, Бесси? В смысле – мы же есть едва начали. А мне бы не хотелось портить вам аппетит подробностями… – Я из Разъезда Коровий Мык, Чарли, – мне аппетит не испортит ничто. Перенесите же меня туда!.. И потому я возобновил рассказ с того места, на каком остановился. – Ну, тогда ладно, – сказал я, – в общем, Рауль собрал нас в круг разрабатывать стратегию того, как лучше всего кастрировать теленка, который уже начал от нас пятиться… * * * – По-моему, он знает, – произнесла Нэн, оглядывая теленка. – Мне кажется, он знает, что мы собираемся с ним сделать. – Откуда ему знать? – возразил Стэн. – Он же просто теленок! Телята вообще ничего не знают! – Это ты так думаешь… – сказала Этел. – Телята – они как все прочие животные. Могут ощущать и чувствовать, что происходит в человеческой душе. Несмотря на шестнадцать лет нашего брака, Стэнли, я знаю: тебе это понятие усвоить по-прежнему очень трудно… – Но если даже и так, – сказал Льюк. – Какая разница, знает он или нет? – Ну, я просто сказала, – сказала Нэн, – поскольку не уверена, что мне хочется это испытывать. В смысле, вы видели его глаза… какие они у него грустные? По-моему, я так не смогу – зная, что он знает… – Да ничего он не знает! – сказал Стэн. – Он не знает, потому что он – корова, а коровы – животные, а животные ничего, блядь, не знают ни про что на свете. Потому-то они и животные! Вот что отличает нас от них! Вот почему он за этими оградами, а мы… – Ну, по правде говоря, Стэн, мы тоже за этими оградами… – Послушайте, – сказал Рауль. – Мы можем не отвлекаться от нашей миссии? Нам дали конкретное задание, которое надо выполнить. И не знаю, как насчет вас, ребята, а мне жарко и хочется пить, а мои черные брюки со стрелками и тщательно начищенные ботинки все уже запылились в этом загоне. Мне бы хотелось покончить с этим делом и продолжать жить дальше. Поэтому давайте уж всё сделаем, пожалуйста? Мы все согласно кивнули. – Здорово. Я тут об этом подумал, и вот как мы можем поступить. Давайте я вам все представлю визуально… Мы вшестером стояли кру́гом, но когда Рауль опустился на колени в грязь, все мы последовали его примеру. Теперь мы стояли на одном колене идеальной кучкой, словно футбольная команда начальной школы вокруг своего распасовщика. Рауль закатал рукав своей рубашки с белым воротничком и пальцем принялся рисовать в пыли загона. Чертил он деловито, и пока не закончил, мы все хранили выжидательное молчание. На заднем плане слышались предкастрационные звуки: теленок блеял, а его мать жалобно стонала – звала его из дальнего отсека загона. Меж тем доктор Фелч стоял за алюминиевой калиткой, упокоив одну ногу на самом нижнем ее брусе. В руке у него был мегафон, и когда он опирался локтями на ограду, тот болтался на руке над калиткой. Рауль продолжал ожесточенно рисовать в пыли, а закончив, показал нам, что получилось: |