Онлайн книга «Страна коров»
|
– Правильно, черт бы драл! – Да ну нет, вы это не всерьез! Как ученый вы никак не можете действительно так считать! Только подумайте обо всех недостатках, что так и останутся неисправленными. То есть, если б мы просто били баклуши и принимали статус-кво – если у всех были бы ваши убеждения, – мы никогда не смогли бы восстать против величайших несправедливостей нашей нации. Мы бы никогда не отменили Сухой закон. Или не воспротивились против Закона о гербовом сборе [20]. Или не упразднили человеческое рабство! – Если бы все верили, как я, – сказал Расти, – у нас бы и не возникло рабства! Или гербовых сборщиков… – Расти поднял свою пивную банку. – …И бог знает, но Сухой закон бы нам и не потребовался!.. Доктор Фелч рассмеялся. – Вот в этом я его точно могу поддержать! – И все же, – сказал Рауль, – по всему региону вы признаны как специалист по искусственному осеменению коров. А это неестественный процесс. Это человечья уловка. Разве здесь нет непоследовательности в вашем мировоззрении? Фатального противоречия? Разве это некоторым образом не парадокс? – Не-а. Не парадокс. По крайней мере – не больше парадокс, чем что угодно другое парадоксальное на свете. – Но ведь нет же! И доказательство – вокруг нас. Вообще-то – в этот самый миг оно у вас в левой руке! Поскольку, если совсем уж присмотреться, мистер Стоукс, не есть ли и само пиво – произведение человеческих рук? Без очень человеческой тяги к нововведениям не пришлось бы нам иначе пить сейчас простую воду? – Без нововведений, – объяснил Расти, – мы бы все были свободными людьми, пьющими воду. Так и есть. Но учитывая, что мы превратились в таких рабов нововведений, с тем же успехом мы можем воспользоваться своим рабством на всю катушку и пить пиво! Все засмеялись. Стэн смеялся тоже. Потом спросил: – Так а сколько вообще коров вы осеменили? – Что? – Сколько коров вы осеменили, мистер Стоукс? – Лично – нисколько. Это генетически невозможно. – Да, но искусственно – сколько вы осеменили? – Очень много, я и не упомню. – И поначалу вы считали, что это трудно? – Было противно, да. – Но со временем стало легче, я предполагаю? – Конечно. Как и все остальное на свете. – Могу себе представить, что для осеменения коровы нужна твердая рука? – Да, нужна. – И стальная решимость. – И это тоже. – Что-нибудь еще? – Ну, еще перчатка по плечо. – Вы прожили хорошую жизнь, мистер Стоукс. – Удача мне улыбалась. Все мы закивали. Потом кто-то произнес: – Раз уж вы коснулись темы осеменения, не могли бы вы ввести что-нибудь в нашу текущую дискуссию о любви? – Вашу чего? – Ну, дискуссию о любви. Не могли б вы нам сказать, что она такое, по вашему мнению? Этот предмет также требует твердой руки, а для нас в последнее время он стал особым яблоком раздора. Вот мы и пытаемся добиться каких-либо новых взглядов на эту очень старую тему. Мы стараемся повысить свою осознанность в этом вопросе прежде, чем начнется семестр. Так что вы можете нам сказать, мистер Стоукс? Расти фыркнул. – Ничего я про это не знаю, – сказал он. – Мое поле деятельности узко. Эмпиризм не очень пригоден для такой штуки, как любовь. – Но, Расти, нам не терпится узнать что-нибудь от человека с вашим богатым опытом! – Опытом! – Да, доктор Стоукс. У вас, в конце концов, жена, три дочери и внучка на подходе. Поэтому мы надеемся, что именно вы и прольете немного света на этот вопрос. Поскольку ночь уже не так юна, как некогда. Луна дерзка, но тает. И время у нас, дабы достичь какого-то более глубокого понимания, похоже, истекает. – Ага, ну, я честно не могу вам сказать, что такое любовь. И не могу сказать вам, что она не такое. Но чертовски точно я могу вам сообщить, что она вообще не!.. – Будьте любезны… Расти хлебнул пива из банки. После чего сказал: – Видите ли, у многих людей о любви имеются неверные представления. Они считают, что это некий романтический ужин на двоих в азиатском ресторанчике за углом. Или поездка на автобусе в один конец – в Мичиган, зимой. А любовь на самом деле – ничего подобного. Она не имеет ничего общего с бальными платьями и ужинами при свечах, с романтическими прогулками по пляжу. Это не розы и не открытки на Валентинов день. Это не леденцовые сердечки и не влажные поцелуи с вялыми языками теплой дождливой ночью. Это не минеты без взаимности и не полный рот влаги, и не ошибка последней минуты, что будет длиться всю оставшуюся жизнь. Это не звездная ночь в середине августа у реки. И уж точно, к черту, это не два разгоряченных пятнадцатилетки на переднем сиденье моего «шеви» прошлым июнем! – Какая жалость – вся эта история про ваш грузовик, Расти! – Я не из-за грузовика злюсь. А из принципа. – Она симпатичная девчонка, Расти. Я уверен, младенец будет сногсшибательной красоткой. Расти допил свое пиво и швырнул банку в костер. – С такими генами, как у меня, пусть только попробует ей не стать! Бесси ткнула меня под ребра, и я, переведя взгляд, увидел, что она жестом предлагает мне сойти с этой дорожки обсуждения. Что я и сделал. И, как всегда, мгновение изящно спас Рауль: – Это такое фантастическое место, – сказал он, показывая на реку. – Темнота поразительна. Запахи первобытны. Звуки темных лесов так экзотичны. И я просто обожаю, как лунный свет нежно отражается на воде. Все это очень живописно. И вызывает в память Льобрегат в начале весны. – Я рад, что вам нравится, – сказал Расти. – Это местечко моей семьи. Мы приходим сюда каждое лето. – Очень славно, – добавил я. – А есть здесь поблизости туалет? Расти рассмеялся. – Еще бы. Какой уголок ночи предпочитаете? |