Онлайн книга «Небо цвета стали»
|
Ласкольник некоторое время выглядел так, словно жевал нечто мерзкое. – Шесть лет назад случилось кое-что… нечто прошло сквозь Мрак к нам, нечто сильное и дикое. И сразу же исчезло. Мы не сумели его обнаружить. Лайва подняла голову, один из сидящих рядом мужчин сделал то же, откашлялся и, указав на пленницу, сказал: – Она перешла сразу после тех событий. Вместе с кучкой слуг или приятелей. Утверждает, что хотела сбежать от матери. Чтобы проскочить Мрак, безопасно пройти сквозь него, они использовали сильные чары, душу за душу… убили более двухсот человек и остались здесь, в Олекадах. Кто-то выследил их и начал охоту. Знаешь, что порой на местах резни находили живых людей, которые после совершали самоубийства? Недавно это проверили, и оказалось, что всегда такие персоны были кем-то, чья история в Олекадах насчитывает меньше шести лет. Это служило… наказанием. Убивали родных и друзей тех людей, на их глазах, а потом их калечили и отпускали. Мы знаем, что невозможно перейти на другую сторону Мрака, мы пытались. Тело и душа оказываются разделены. Чары, которые она использовала, для нас не доступны. Но некто открыл способ, как переходить, чтобы не утрачивать душу. – Мы тоже перешли, – возразила Дагена. – Нет. Вы вошли в Мрак, странствовали в нем и вышли с той же стороны. Если бы вы попытались выйти с другой, туда, откуда она происходит, ваши души наверняка оказались бы вырваны из тел. Насколько нам известно, те серые убийцы – единственные, кому это удается. Светловолосая девушка шевельнулась, встряхнула головою, взгляд ее убежал вдаль. – Эвелунрехи не имеют души. Нет для них врат… они сотворены из мертвых тел, могут странствовать между реальностями… преисполненные ненависти… делают что пожелают… раскрашивают мир в красно-белое… потому что могут. Для них сладость и горечь одинаковы на вкус… Внимание Кайлеан привлек товарищ седого, низкий и худой. Когда девушка говорила, он сидел с прикрытыми глазами и немо повторял ее слова. Среди людей ходили легенды о Живых Книгах Крысиной Норы, о чародеях, чьи аспекты были настолько нетипичны, что не пригождались ничему конкретному – кроме того, чтобы запоминать разнообразнейшие вещи. Если легенды говорили правду, то даже на смертном одре мужчина сумеет точно повторить слова Лайвы, вместе с акцентом и паузами, чтобы перевести дыхание. Кайлеан взглянула на «графиню», девушка все еще смотрела вдаль с отсутствующим видом. Нужно было это использовать. – Тот мальчишка не был серым. – Каналоо? Ох, каналоо… Мой брат… рожденный из одного лона… я бы должна сказать: из одной матери, но… когда он родился, прежде чем перерезали пуповину, надели на него а’санверх… потом закрыли ему рот и нос и ждали, пока он умрет… схватили душу… закрыли ее в паутине… и оживили новорожденного. Тело… у которого нет души, можно менять сильнее, чем то, что уже обитаемо. Душа не позволяет совершать изменения… Он рос… тело и душа вместе, но отдельно, душа, которая не познала прикосновения матери, вкуса ее молока, поцелуя… душа чистая и невинная, словно новорожденный. Мог он перейти, потому что невозможно вырвать из тела душу, которой у него нет. Он должен был стать моей рукою… его учили сражаться и убивать, а поэтому… Седой раскрыл было рот, но Кайлеан предостерегающе подняла руку. – А ты попыталась его убить? – Он вел их ко мне! Мы не забрали его сюда… был он слишком отличным, другим… но он не умер, как сказала Саинха… Выжил… и потом… – Искал тебя, вел погоню от беглеца к беглецу… все ближе… – Да… потому мы заманили его на башню, и там я его убила. Видела, как он падал. – Но он выжил и нашел себе новую госпожу… новую сестру… Потому что, когда те серые хотели убить Кей’лу и Нее’ву, что-то в нем сломалось. Его воспитывали, чтобы он охранял девушку… А она позаботилась о нем… накормила и напоила, когда он был ранен. Сделалась его новой госпожой. – Это невозможно! – Лайва дернула головой, и внезапно выражение ошеломления исчезло с ее лица. – Понимаешь?! Невозможно! Я его госпожа! Только я! Не мог он этого сделать! А’санверх не позволил бы ему этого! – Он дотронулся до тебя, помнишь? Ранил. Ты уже не его госпожа. Потому что Кей’ла перевязала его, накормила и напоила. И никогда не требовала ничего взамен. Ты недооцениваешь силы таких жестов. И он привел нас к ней, потому что ей требовалась помощь. – И что с того?! Кайлеан почувствовала вкус пепла на губах. Именно. И что с того? Несколько сожженных фургонов и дядя с волосами, покрытыми сединой. – Нас ждет война с твоим народом? Хихиканье «графини» прозвучало жутковато. – Войны не будет… Добрые Господа никогда не сражаются. Мать ненавидит насилие… Вместо того… – Да, вместо того, – прервал ее Ласкольник. – Пленники говорили о светловолосой невольнице, которая вот уже несколько лет не отступала от Йавенира ни на шаг. Я показал одному из них нашу гостью, – он сделал жест в сторону Лайвы, – и тот сразу же спросил, схватили ли мы также и Йавенира. Был уверен, что обе они – одна и та же персона. Некто приложил все усилия, чтобы возвышенность истекла кровью, чтобы кочевники вырезали здесь Фургонщиков, а Фургонщики – кочевников. Прежде чем Отец Битв с ними покончил бы, сто, может, и двести тысяч человек стали бы кормом для ворон. Похоже, ее мать, – он подчеркнул голосом последнее слово, – делает так, чтобы прочие решали ее проблемы. Зачем? Зачем ей опустошенная Лиферанская возвышенность и наполовину опустошенные Степи? «Графиня» опустила голову: – Не знаю. Мысли матери для меня закрыты. – Для меня – пока тоже. – Кха-дар хищно ухмыльнулся. – Но, чтобы это узнать, я приложу все свои усилия. И потому-то, Сарден, мы не отправляемся в Степи против се-кохландийцев. Я не превращу Степи в кровавое поле боя. Более того, едва остальные верданно сойдут с гор и укрепятся, а Дирних покорит большую часть приграничных племен и создаст свое царство, я вышлю послов к Йавениру с предложением мира. Кошкодур кашлянул: – Он не согласится. – Может, и нет. Но после такого поражения Отец Мира начнет возвращать свое влияние. А перспектива того, что Меекхан поддержит Фургонщиков, Дирниха и Аманева Красного всеми своими силами, наверняка повлияет на благоразумие других вождей. – Такая игра уже выше моего понимания, кха-дар. – Верно, лейтенант. – Ласкольник использовал старое звание Кошкодура, и тот непроизвольно отсалютовал. – Потому что, прежде чем наступит лето, мы должны установить здесь порядок. – А что потом, кха-дар? Мрак? – А ты пойдешь туда со мною? Хорошо. – Улыбка Ласкольника сделалась шире. – Но нет. Что-то происходит и на Севере, и на Юге. А значит, потом мы отправимся к морю, переплывем его и высадимся в Малых Степях. Там у меня есть несколько друзей еще со времен войны. За Малыми Степями – горы, а дальше пустыня. Хочу там осмотреться. Что-то еще, Сарден? |