Книга Сухой закон для Диониса, страница 29 – Татьяна Луганцева

– Вот и хорошо! Замерзнуть лучше, чем сгореть, – не согласилась с ним Цветкова.

– Я все равно останусь при своем мнении, что лучше ни то, ни другое. Все будет хорошо!

– Почему ты не угнал яхту? Там есть еда, бар, есть где укрыться, – чисто риторически поинтересовалась Яна.

– Ого! Запросы растут. Это как в том видео, где священник совершенно серьезно рассуждает о том, что если священник имеет второй самолет, это уже является излишеством, а один – для служителей церкви норма. Ладно, пороюсь тут в бардачке, может, что найду.

– Он закрыт, наверное? – Яна повернулась к Мэтью.

– Кого это остановит?

Мэтью присел на корточки перед панелью управления катерком и начал там возиться.

– Нехорошо, конечно, но… Газеты, карты, презервативы. Слышишь, Яна, если нам недолго осталось, так может?..

– Я сейчас поймаю самую большую медузу, которая больно жалит, и положу тебе на голову, чтобы у тебя мысли заработали в нужном направлении и ты думал, что говоришь, – вяло сообщила ему Яна.

– Понял! Презервативы отменяются. Яна, мы спасены! Есть какое-то заскорузлое печенье не первой свежести и бутылка водки.

Яна приподнялась на локтях.

– Давай!

– Пить водку в нашей ситуации не очень хорошо. Мы усилим обезвоживание организма. Потом сушняк замучает.

– Плевать! Зато умрем весело! – тряхнула она мокрыми волосами, брызгаясь во все стороны.

– Как скажешь, – вздохнул Мэтью и откупорил бутылку, поморщившись. – Дешевая водка.

Они сели друг напротив друга, разделили печенье, о которое на самом деле можно было сломать зубы, и начали пить водку из горлышка по очереди.

– Какая гадость! – поморщилась Яна.

– Ничего! Пусть все внутри простерилизуется от той гадости, которую нам дали вместе с шампанским, – ответил Мэтью.

– А что это было, как ты думаешь?

– Сильное снотворное. В медицине оно применяется при общем обезболивании. Химическая формула тебе ни о чем не скажет.

– Оно опасное? – спросила Яна.

– Не волнуйся, опасный период для нас уже прошел. Хорошо бы, конечно, выпить по литру, а то и по два минеральной воды, но… – Мэтью отпил водку и передал бутылку Яне.

Солнце припекало все сильнее и сильнее. Он взял влажные волосы Яны и положил себе на голову.

– Хорошо!

Яна отпила еще водки, и ее повело.

– Господи, я такая пьяная…

– Еще бы. Все к этому располагало. Не бойся, я не воспользуюсь твоим состоянием. Помрешь монашкой! – тоже развеселился Мэтью.

Яна ущипнула его за бок.

– Прекрати подкалывать! Кстати, в отеле я случайно встретилась со своим бывшим… Между прочим, он князь! Чешский князь!

– Поздравляю, – ответил Мэтью.

– И это всё?

– А что?

– А где же приступ ревности? – отодвинулась от него Яна.

– Это зависит от того, рада ты встрече со своим бывшим или нет, – улыбнулся Мэтью и с большой теплотой в глазах посмотрел на Яну.

Яна задумалась.

«А ведь Мэтью прав. Когда мы расстались с Карлом, во мне словно что-то умерло, и я больше никогда и не радовалась бы встречам с ним. Потому и избегала их».

– Ну так? По-моему, ты не с ним, а со мной в катере. Так к чему ревновать? – закончил мысль Мэтью.

– А ты самоуверенный типчик, – отметила Яна, снова придвигаясь к нему.

– Скорее, самодостаточный, – отхлебнул водки Мэтью. Его обнаженный красивый торс покрылся капельками пота. Свою футболку Мэтью снял и накрыл ею голову Яны.

Она же подумала о том, что Мэтью первый мужчина, который не начал ее подкалывать насчет титула Карла, словно стараясь принизить или возвысить себя, скрыв свое смущение.

– Когда допьем бутылку, надо положить туда какое-нибудь сообщение и отправить, – заплетающимся языком сказала Яна. – Так делают все терпящие бедствие.

– Нет ручки.

– Напишем кровью! – Яна была настроена решительно.

– И чего ты хочешь донести людям? – смеялся Мэтью.

– Сыну напишу, что люблю его и пусть простит мать, раз она такая.

– Сын? – оживился Мэтью. – Вот бы познакомиться с ним.

– Сначала тебе придется пройти первый уровень. Вову охраняет моя домоправительница Агриппина Павловна. Очень своеобразная дама.

– Это чувствуется даже по имени, – согласился Мэтью.

– Ей не нравился никто, кроме ее обожаемого и любимого Ричарда – отца моего ребенка.

– А больше всего доставалось твоему князю из Чехии? – уточнил Мэтью и попал в точку.

– Ты будто лично участвовал при наших сражениях местного значения. Так все и было, – улыбнулась Яна.

– Я умею произвести впечатление, – ответил Мэтью.

– В этом я не сомневаюсь, – хмыкнула Яна.

– Я тоже поплыл, – еле ворочал языком Мэтью.

– Мы вместе поплыли… в катере… – громко рассмеялась Яна.

– Терпи, – сказал Мэтью Яне через два часа.

– У меня белая нежная кожа, я на юге, считай, первый день и сразу столько времени на открытом солнце! – хныкала Яна, не зная, каким боком повернуться к солнцу и как под себя поджать руки или ноги, чтобы одно и то же место не жгло так сильно, словно тебе на тело положили утюг. Она пыталась полить себя морской водой, а Мэтью не давал ей этого сделать.

– Ты получишь еще бо́льший ожог от морской воды.

– Но она хоть как-то охлаждает.

– Яна, нельзя. Мы, вообще, заложники этой огромной зеркальной поверхности, от которой отражаются миллионы солнечных лучей и жарят сейчас нас.

– Мэтью, ты можешь говорить что угодно. Мои силы слабеют. Я хочу охладиться.

Яна встала, сняла футболку и шорты.

– Я поплаваю, а ты как хочешь.

Яна окунулась в соленое море, но никакого блаженства не испытала, настолько ее тело было раскалено и ничего не чувствовало. Вода не приносила облегчения, это точно, но Яне было все равно.

Мэтью последовал за Цветковой, скорее всего, просто боясь за нее, и придерживал ее бренное тело на поверхности. Солнце играло бликами в его темных волосах и слегка запавших темных глазах. А потом его губы коснулись ее губ, его руки обвили ее стан, и Яна закачалась не только на морских волнах, но и от охватившего блаженства.

– Яна, возвращаемся на катер, мы же пьяные. Нам нельзя долго находиться в воде, силы могут нас покинуть, – вернул ее на землю голос Мэтью.

Они с трудом вернулись на катер. Силы их на самом деле покидали, а солнце продолжало зверствовать.