Онлайн книга «Царская любовь»
|
– Чего надобно, прохожий? – Передай князю, что боярский сын Дмитрий Иванович, родственник Сабуровых, слово важное для него имеет, – нахально потребовал мальчишка. Ярыга хмыкнув, скривился. – Передай-передай, коли не хочешь на конюшне поротым оказаться! – Наглости смерду было не занимать. Привратник почесал в затылке, закрыл окошко, подумал… Пожал плечами и побрел через двор к крыльцу. В конце концов, его дело двери открывать, коли велено, а не гостей перебирать. Пусть хозяин сам решает, надобен ему такой пришелец али нет. Прошло примерно четверть часа, когда вдруг загрохотал засов, отползла в глубину одна из створок, и ярыга выглянул наружу: – Милости просим, Дмитрий Иванович. – Он зевнул и добавил: – Давай поводья, приму лошадь. Сам к крыльцу ступай. Иван Михайлович узреть тебя пожелал. Сразу за входной дверью гостя встретил молодой холоп в синей атласной рубахе и бирюзовых полотняных шароварах, окинул критическим взглядом, тяжко вздохнул: – Кафтан тут оставь, не пропадет. И сапоги вон о солому вытри. Дмитрий спорить не стал – тем паче что снизу у него была надета новенькая косоворотка. Дешевую потрепанную шапку тоже бросил здесь, но ремнем опоясался. Ремень добротный, боярский. Старательно отер желтыми жесткими стеблями глину с влажных сапог, выпрямился: – Веди! Холоп двинулся вперед, петляя по полутемным коридорам. Они поднялись по лестнице, еще немного покружили по громадным княжеским хоромам. Наконец слуга остановился и открыл перед гостем дверь. Юноша вошел в просторную горницу, освещенную лишь одним трехсвечником на покрытом зеленым сукном столе. На всю комнату света не хватало, и стены терялись в темноте. Дмитрий смог увидеть только сидящего у стола грузного мужчину явно за сорок, с бородой, заплетенной в несколько косичек и украшенной шелковыми ленточками. На плечах князя лежал пухлый цветастый халат, наглядно показывая, что гость оторвал хозяина дома от отдыха. – Долгих лет тебе, Иван Михайлович, – поклонился боярский сын. Князь Шуйский потер подбородок, склонил голову набок, осматривая позднего гостя. Наконец спросил: – Так из какой ты ветви, сказываешь, новик? – Захария Зерна потомок, княже, Ивана Годуна правнук, Иванов сын. Дмитрием родители окрестили. – И что за забота привела тебя в мой дом, Дмитрий из рода Годуновых? – Слышал я, княже, что люди твои о судьбе сына Соломонии Юрьевны у родственников моих расспрашивали. – Юношу отнюдь не испугал холодный тон Ивана Плетня. Он понимал: раз его впустили, стало быть, интерес имеется. – И я могу кое-что о сем поведать. – Ты услышал о моем интересе к своему родичу и тут же поспешил его выдать? – удивленно вскинул брови князь. – И я должен сему поверить? Боярский сын прикусил губу. Подумал. Потом сказал: – Князья Шуйские никогда не жаловали Ярославичей. Не верю, чтобы вы желали выдать его царю. Иные же цели пойдут моему родичу и моей семье на пользу. – И потому род послал ко мне тебя? Никого солиднее не нашлось? Гость опять помедлил и признался: – Я сам, по своему разумению… Из дома убег. – Отчего так? – Как обычно, – после очередной заминки поведал Дмитрий. – Было у прадеда моего шестеро сыновей. И поделили его имение на шесть уделов. А у деда моего четыре сына. И поделили его удел на четверых. А у отца мого сыновей трое… – Постой, и ты средь них младший?! – Князь расхохотался. – Знакомо, знакомо. Дай угадаю… Дабы тебя в новики записать, надобно броню купить, саблю вострую, лук-рогач, прочее походное добро. Да хорошо бы не токмо для себя, а еще и для холопа, каковой сопровождать воина будет. Ах да, и еще холопу тому же закуп выплатить. Оно все денег стоит, а у вас серебра нет. Трое сыновей, а удел ужо раздроблен до невозможности. Сколько там у вас пашни-то осталось? – Две сотни десятин с небольшим… – Четверых ратников выставлять надобно, – мгновенно прикинул Иван Плетень. – Боярский сын с тремя холопами. Да, для одного служивого удел достойный. Но коли на троих делить, сие ужо крестьянский надел выйдет, а не боярский вовсе. А раз ты в разрядную книгу не попал, то и от казны тебе земля не положена. Выходит, ты теперича смерд, Дмитрий Иванович! Понапрасну сыном боярским назвался! – Я из рода Годуновых, потомок мурзы Захария Чета! – набычившись, скрипнул зубами юноша. – Мы двести лет державе русской служим! – Младший потомок – это славно, – внезапно послышался усталый женский голос. – Младшие сыновья, особливо безземельные, самыми ловкими и отчаянными боярами вырастают. Ибо кроме как на себя и саблю свою, им надеяться не на что. Слабые и ленивые в уделе смердами остаются, глупые гибнут в первой же сече, и токмо умелые и находчивые в служивый люд пробиваются. Знавала я одного такого боярского сына, нищего и безземельного, что к концу службы своей с самим Великим князем Василием кое в чем уравняться смог. Вот и сей отрок сам догадался, что службу важную сослужить князьям знатным способен и через то в люди выбиться. Ты, Иван Михайлович, у него так и не спросил, что за весточку интересную он смог нам принесть? – Да тетушка, совсем забыл, – повинился князь и поднял взгляд на гостя: – Так что ты узнал о сыне великой княгини, Дмитрий из рода Годуновых? – Вы определите меня на службу? – ответил вопросом на вопрос юноша. – Ты сказывай, отрок, сказывай, – посоветовала темнота. – А уж мы с князем определим, какой награды твоя находка достойна. – Я посетил многих родственников, расспросил многих женщин, – поведал поздний гость. – Я ведь не чужой для всех и своей родней интересовался. Потому иные из них поведали, что сын Соломонии Юрьевны в полном здравии пребывает, что посылала она письма к сыну и от него вести иногда получала. Дмитрий замолчал. – Это все? – немного подождав, удивился князь. – Не так мало, Ванечка, – утешила его темнота. – Коли письма сохранились, сие может стать доказательством его происхождения. Я полагаю, награды в пять рублей отрок вполне достоин. – Пять рублей?! – фыркнул князь Шуйский. – За такие деньги честный боярин должен два года в ополчение ходить и кровь проливать! – Однако у нашего гостя есть то, чего не найти у всех прочих бояр, – возразил женский голос. – Юность и происхождение. Твои храбрые бояре токмо рубиться насмерть умеют. Мыслю, приезжая к родичам сабуровским с твоим поручением, они били кулаком о стол и требовали рассказать как на духу. И хорошо, коли дыбой не угрожали. То-то они не смогли найти ничего внятного. А сей отрок явно умеет задавать вопросы, раз уже смог получить хоть какие-то ответы. И Соломее он действительно родственник. Посему его интерес удивления ни у кого не вызовет. Подойди сюда, мальчик. Дмитрий Годунов двинулся на голос. В слабом свете свечей он с большим трудом различил сидящую в самом углу, на скамье с подушками, пожилую женщину, одетую во все темное. Она подняла руку, провела ладонью по его щеке: |