Онлайн книга «Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни»
|
– Чего ему надо? – спросил архиерей, развернувшись в кресле в сторону отца Василия. – Не знаю. Просит связать. Хочет говорить с вами. – Со мной… Ну, свяжи, – ответил Евсевий. Через полминуты на столе у архиерея затарахтел телефон. – Слушаю, – сказал Евсевий, уже зная, чей голос он там услышит. – Благословите, Владыка, – как и предполагалось, говорил отец Виктор Джамшадов. Однако вместо обычного, доброжелательного, но в то же время уверенного и деловитого тона, в этот раз в его голосе чувствовались неуверенность и усталость – та усталость, которая от сильного нервного напряжения возникает очень быстро. – Слушаю, – повторил архиерей, не сказав обычного: «Бог благословит». – Ваше Преосвященство, я собирался вам позвонить… По поводу… всего этого. Но когда пришел, утром уже была телеграмма… О запрете в служении и снятии с должности благочинного. Простите, Владыко, это так? – Так, конечно! – ответил архиерей. – Простите, Ваше Преосвященство, – продолжил Джамшадов. – Я все понимаю, конечно… Скандал, ради защиты Церкви… Евсевий довольно громко и демонстративно вздохнул, давая понять, что ему этот разговор окончательно перестал нравиться. – Я все понимаю, скажите только, – отец Виктор говорил уже умоляюще. – Вы действительно думаете, что я это мог сделать? – Вот что, отец Виктор! – ответил Евсевий, и уже не без некоторого раздражения. – Ты уже не маленький, должен понимать: я здесь не могу поступать, как там мне хочется. Что я там думаю – это одно. А уголовное дело есть? Есть. Пока все не выяснится, я тебя обязан в запрет отправить. Иначе ущерб для Церкви может быть большой. Понимаешь? – Да, Владыко, – сказал Джамшадов. – Но ведь, но вот я сейчас перед святым Крестом, говорю: я ничего такого не совершал! Никогда! – Очень хорошо, если не совершал, – сказал Евсевий, и уже бывший тафаларский благочинный почувствовал, что акцент был на слове «если». – А теперь скажи-ка мне: тот парень, который на тебя заявление подал, твой питомец? – Мой… – Во-о-о-от, твой! Как бы там ни было, это ты его так воспитал, что он всю эту кашу заварил. А расхлебывать нам ее, между прочим, теперь всей епархией. Понимаешь? – Да, Владыко… Простите! – Так что посиди-ка в запрете пока! Все! Больше не о чем говорить! И архиерей положил трубку. Отец Виктор, однако, был доволен ответом. Понятно, что после начала такого громкого и грязного скандала архиерей был де-факто обязан отправить его под запрет – для успокоения людей, до того момента, пока ситуация не выяснится. Правда, настораживало, что его сразу же сняли с должности благочинного. Джамшадов был достаточно умен для того, чтобы понимать, что Евсевий в этом был объективно заинтересован. Но, в любом случае, священства он не лишен. А раз так, то со временем все можно будет вернуть… * * * – Да нет! – сказал отец Виктор Джамшадов жене, чуть близоруким взглядом всматриваясь в газетную полосу. – Они наверняка напутали! Сама знаешь наших журналистов… В чем они разбираются? Ни в чем! Прошло три дня с момента его телефонного разговора с архиереем. За это время в его жизни произошло немало всего, и самыми важными событиями, конечно, были связанные с возбужденным против него делом. Допросы (и его самого, и его жены), уже более десятка статей в местной прессе и даже пара телепередач, посвященные «педофильскому скандалу», почти постоянные звонки от корреспондентов разных изданий (среди которых было и два федеральных) – все это изматывало, все это было непривычно, страшно, но все же ожидаемо. Однако та статья, а вернее сказать, интервью, которое он прочитал только что в «Вечернем Кыгыл-Мэхэ» – вот это оказалось неожиданностью. «Вечерний Кыгыл-Мэхэ» был чем-то вроде местной версии «Литературной газеты», гибридизированной с позднесоветским журналом «Юность». Основан сей печатный орган был еще в 1927 году и изначально занимался публикацией литературных произведений, но в конце 1980-х годов переехал преимущественно на общественно-политическую тематику. Издание считалось солидным, оно подкармливалось республиканскими властями, но при этом имело статус как бы независимого и как бы либерального. С приходом к власти Егоршина оно начало умеренно фрондировать и в результате стало этакой «оппозицией Его Величества»: «Вечерний Кыгыл-Мэхэ» официально находился вне официоза, но при этом был связан с местной элитой. И вот теперь в этой уважаемой газете на второй полосе появилось интервью с епископом Евсевием. Смысл интервью был вполне понятен из заголовка: «Виктор Джамшадов уже никогда не будет священником». Это можно было бы принять за безграмотное журналистское обобщение, смешавшее запрет в служении (временное наказание) и извержение из священного сана (которое уже раз и навсегда). Однако заголовок был почти точной цитатой из опубликованного текста. На вопрос журналиста об отце Викторе епископ Евсевий ответил: «Священником он уже не будет». – Ерунда! – повторил Джамшадов, в энный раз перечитывая архиерейское интервью. – Еще три дня назад говорили о временном запрете, а тут такое… И вообще, это компетенция Синода, а не епархиального архиерея! Он посмотрел на часы. В Мангазейске Епархиальное управление должно было еще работать. Отец Виктор снял трубку и быстро набрал привычный номер. – Наталья Юрьевна? Здравствуйте! Это протоиерей Виктор Джамшадов, – он специально упомянул свой сан, которого его никто, канонически законно, пока еще лишить не мог. – Вы не могли бы соединить меня с Владыкой? Повисла пауза. Отец Виктор напряженно слушал; супруга молчаливо стояла рядом. – Отец Василий? Здравствуй!.. Не может? Отец Василий, я тут прочитал интервью… Оно действительно… Но там сказано… Могу я переговорить… Простите… – Что там такое? – спросила отца Виктора жена после того, как он повесил трубку. – Ух-х-х! – Джамшадов выдохнул и присел на стоящий тут же старенький стул. – Владыка не стал со мной говорить. То есть отец Василий сказал, что он не будет. Говорит, все, что нужно, до меня доведут… – А про интервью? – Сказал, что не уполномочен… – Может, попробуем еще дозвониться до Владыки? – жена отца Виктора понимала, что это предложение абсурдно, но сейчас и она, и он готовы были хвататься за соломинку. Джамшадов устало махнул рукой. – Если бы хотел, он бы мне ответил… Все ясно. Вот только кого бы спросить про это миленькое интервью… А, ну конечно! – сказал он, вспомнив про Шинкаренко, давнего своего приятеля. Дождавшись окончания рабочего дня и выждав для верности еще около полутора часов, отец Виктор позвонил домой к Шинкаренко (звонить ему на рабочее место, находившееся в полутора метрах от рабочего места мангазейского благочинного, было бы не слишком умно). После нескольких гудков в трубке раздался голос редактора епархиальной газеты: |