Книга Богиня маленьких побед, страница 79 – Янник Гранек

Лео хлопнул молодую женщину по плечу. Он терпеть не мог, когда она мыслями витала где-то далеко-далеко.

– Куда ты подевала своего итальянца?

– Ты прекрасно понимаешь, что твой демарш не мог остаться без последствий.

Вирджиния замахала руками в пышных, похожих на паруса рукавах, приглашая их за стол.

– Займи мне место рядом с тобой.

– Я просто в восторге снова стать твоей персональной «в каждой бочке затычкой».

– Взаимно.

– Л51 доступен двух цветов. Очень хорошо расходится небесно-голубой.

– Не верю я этим Прескотам. У Л18 налицо проблемы с безопасностью. Им удалось устранить утечку фреона?

– Не знаю, господин Гёдель. До вас на что-то подобное никто не жаловался, вы первый.

Наш процветающий продавец электробытовых товаров переминался с ноги на ногу, не забывая при этом восхищаться своей маникюршей. С кроличьими зубами и улыбкой, свидетельствовавшей о том, что ее хозяин готов вам даже рай уступить в кредит, он был похож на Мики Руни в роли подростка-переростка. На вопросы мужа отвечал с почти оскорбительным безразличием. В оправдание ему, надо сказать, что терпение этого человека было закалено отлично и к таким разговорам ему было не привыкать.

– А европейских моделей у вас нет?

– Почему тогда не русских, раз уж на то пошло? И веселый же у вас муж, миссис Гёдель!

Курт уклонился от могучего тычка в бок; чтобы восстановить равновесие, Смиту пришлось рывком выставить вперед ногу.

– Кроме США и СССР в мире есть и другие страны. Вы этого не знали?

– Сплошные коммунисты! Здесь, мистер Гёдель, мы торгуем исключительно отечественными технологическими разработками.

– Смит! Как бы там ни было, вы не можете подозревать машину в проповедовании коммунистической идеологии!

– Я знаю только то, что знаю, госпожа Гёдель. Но, если купите у меня «Голден Автоматик», уступлю вам 25 долларов. Вы приличные клиенты.

– Курт, он стоит 400 долларов! У нас нет денег каждый год покупать по такой цене новый холодильник!

Не обращая внимания на мою подозрительность, Смит принялся наводить блеск на сверкавшем «Адмирале Фридже» с заявленной ценой в 299 долларов. Чтобы всучить нам его, он прибег к аргументам, перед которыми невозможно было устоять: в этой модели была дополнительная морозилка, а дверца могла открываться как направо, так и налево. Я не для того без конца терпела разговор двух самых просвещенных умов века, чтобы, не поморщившись, мириться со слащавой снисходительностью какого-то мелкого жестянщика. Поэтому потащила мужа на улицу.

– Адель, нам нужен новый холодильник! Наш стал опасен. Мы можем от него отравиться.

– Закажем в Нью-Йорке, пусть нам привезут. Смит слишком уверен в своей клиентуре. Ему теперь лень даже пальцем пошевелить. Он нас обманывает.

– Ты заблуждаешься, Адель.

– Да, друг мой, тебе везде мерещатся заговоры. Только не там, где их действительно замышляют!

Я толкнула Курта в спину, и мы зашагали по тротуару. От насмешливой улыбки торговца по спине пробежал холодок.

– Ты никак не можешь понять одну простую вещь: мы так часто покупаем новые холодильники, что люди в самом лучшем случае считают нас тихопомешанными. И в такие минуты лучше вести себя поскромнее.

– Как жаль, что герр Эйнштейн не смог поставить свое изобретение на коммерческую основу ^[111]!

– У него и без того забот хватает. Если ты опять будешь жужжать по поводу этого холодильника, он в конечном счете тебя в нем запрет! Пойдем быстрее. Ты опаздываешь на встречу с Альбертом, а я – к парикмахерше.

Роза готовилась снять с меня бигуди. Уже после шампуня я почувствовала, что она стала подводить меня к теме, которая вертелась у нее на языке. Прекрасно понимая, о чем она хотела поговорить, я делала вид, что не понимаю ее намеков. Ждать больше оказалось выше ее сил: сдержанность слишком дорого обходилась этой профессиональной сплетнице.

– Так это правда или нет? Об этом говорит весь Принстон. Директор вашего мужа продал бомбу русским. Я прочитала сегодня в утренней газете.

– Если вы, Роза, верите тому, о чем судачат газеты, я больше ничем не могу вам помочь.

Она бесцеремонно сорвала папильотку с пряди волос.

– Что бы вы ни говорили, но Оппенгеймеры ваши друзья.

Я застыла в нерешительности, не зная какой придерживаться позиции: в Принстоне невинный комочек лжи мог трижды облететь город и метеоритом свалиться вам на голову.

– Я им всецело доверяю.

– Миссис Оппенгеймер корчит из себя знатную даму. Вы не находите?

– Роза, если она перестала быть вашей клиенткой, это еще не дает вам права обвинять ее во всех смертных грехах!

Парикмахерша могучей рукой сдернула последнюю папильотку.

– Подумать только, продавать наши военные секреты коммунистам. Все равно, если у русских теперь есть бомба, значит они получили ее от кого-то из наших, знающих в этом деле толк!

– Вы считаете, что сами они ее сделать не могли? Вам не кажется, что у них тоже есть немало полоумных ученых?

Расческа в руке Розы замерла на полпути – подобная мысль ей даже в голову не приходила.

– Оппенгеймеры не являются членами Коммунистической партии, Роза. Я в этом не сомневаюсь.

Она неподвижно уставилась на меня в зеркало.

– Вы не понимаете, миссис Гёдель. Самые бесценные коммунисты никогда не вступают в партию, потому как это мешает им действовать. Я читала об этом в газете.

– Хотите совет? Не берите в руки ничего, кроме «Харпер’з Базар»!

Мне ужасно хотелось встать и уйти, пусть даже с оставшимися бигудями на голове. Но бежать от глупости? Что за нелепая мысль! Она все равно носится быстрее человека и в конечном счете рано или поздно его догоняет. Ее, пожалуй, лучше игнорировать. Но бежать – никогда.

– Роза, поторопитесь, прошу вас. Меня ждут у профессора Эйнштейна.

Этот укол ей пришлось снести стоически; Альберт по-прежнему внушал очень многим восхищение. Чтобы наказать меня за хвастовство, парикмахерша явно переусердствовала с лаком.