Онлайн книга «Завещание Казановы»
|
– Иван, у меня к тебе дело. Безотлагательное. – Я готов, Оленька. Я весь твой. Слушаю. – Вернее, не дело, а просьба… – И к любой просьбе тоже готов. – Ты ведь с Ариной знаком, да? Вас не надо друг другу представлять? – Да, конечно… И даже более того… как я понимаю, в данный момент мы товарищи по несчастью? – с улыбкой повернулся он к Арине. Арина кивнула, улыбнувшись в ответ. Судя по смешливым искоркам в его глазах, никакого «несчастья» Иван в данный момент не испытывал. Арина даже подумала с завистью: мне бы так. – Молодец, Вань, ты совершенно верно просек ситуацию, – наклонившись к нему, тихо проговорила Ольга. – Тебе-то данная ситуация, как я понимаю, хрен по деревне да два по селу, а Арине… Поможешь ей, ладно? – Да пожалуйста. Все, что могу. Только мою задачу обозначьте более конкретно, девочки. Что я должен делать? – Да ничего, просто быть рядом с Ариной. Просто морально поддержать. Видишь, ее колбасит немного. Надеюсь, тебе это нетрудно? – Да ничуть. Наоборот, я рад быть полезным красивой женщине. – Вот-вот! Уже хорошо! Это я относительно красивой женщины, ты понял, да? И дальше давай в том же духе. Не скупитесь на комплименты, гусар. И ножкой шаркайте шибче, шибче. – Оль, прекрати… Ну что ты прям… – смущенно опустила глаза в землю Арина. – А что? Кто скажет, что ты не красивая, пусть первый бросит в меня камень. Тем более не я это сказала. Это мужчина сказал. Ну ладно, ребята, мне бежать надо. В общем, не скучайте тут. Иван, я на тебя надеюсь, ага? Ты обещал. – Да, Оль. Я помню. Ольга развернулась, быстро пошла в сторону дома, придерживая подол платья. Иван и Арина молча смотрели ей вслед… Арина первая нарушила неловкую паузу: – Иван, я снимаю с вас все гусарские обязательства и отпускаю на волю. Вы можете вернуться к своему собеседнику. Извините, что… – Да бог с вами, Арина! Этот собеседник – страшный зануда, и я не знал, как от него избавиться. Наоборот, я вам с Олей страшно признателен. – И все равно… Вы не обязаны… – Не обязан, да, в этом я с вами согласен. Всю жизнь только этим и занимаюсь, что избегаю всяческих обязательств. Но то, что обещал, всегда исполняю исправно. – А это не одно и то же – обещать и быть обязанным? – Нет. Обещать и выполнить всегда легче, чем обязаться и влачить. Степень ответственности разная. Но не будем спорить… Давайте лучше выпьем чего-нибудь. Идемте на террасу, там фуршет. На большой обед еще не скоро пригласят, я думаю. – Ой, а я не пью. – Что, совсем? – Совсем. – А с закусками как? Тоже плохо? – Я… Не знаю. Вообще надо бы… Ничего не ела с утра. – Чего так? Переживания одолели? – Да, если хотите. Меня, знаете ли, впервые в жизни муж бросил. Я и представить себе не могла, что такое может произойти. – А сколько вы прожили? – Двадцать лет. Двадцать лет – как один день. По крайней мере, для меня. – Счастливый брак, так надо понимать? – Да, я была очень счастлива. И сейчас не вполне понимаю, что происходит. Как всякий человек, у которого земля под ногами разверзлась, и он летит в пропасть, и тоже в первые секунды не ощущает, что с ним происходит. Просто летит, и все. – Хм… Вы, наверное, в школе хорошо писали сочинения на свободную тему. А может, и стихами баловались, да? Вы романтическая натура, Арина? – Да при чем тут!.. Это что, нонсенс, по-вашему, если женщина двадцать лет счастлива в браке? Если любит все двадцать лет одного мужчину? Любит, как в первый и последний раз… Сердцем, душой… Телом, в конце концов… Нонсенс, да? – Нет, почему же… Ради бога. Извините, если я вас обидел. – Да ладно… Это вы меня извините. Разбежалась вдруг с идиотскими откровениями. – Да можете и дальше бежать, я вам не чужой в некотором смысле. Если формально, то я и впрямь прихожусь вам товарищем по несчастью. Меня тоже девушка бросила ради вашего мужа. Правда, я не имел долгого счастья и долгой любви… Как вы давеча выразились? Сердцем, душой и телом? Да, очень забавное сочетание… Жаль, я не могу так же похвастаться. Даже не знаю, был ли мальчик-то. Может, никакого мальчика и не было, показалось мне… – Вы ее не любили? – Почему же, любил. Насчет сердца и души отвечать не берусь, но телом – точно. Вот, один компонент в списке присутствует. – Вы издеваетесь надо мной, Иван? – Да бог с вами! Ничуть… скорее, завидую… – Но сочувствуете? – Нет. – А почему? – Я же сказал – завидую. А сочувствие и зависть – вещи несовместимые. Уж лучше я буду тайно злорадствовать, можно? – Можно… – тихо рассмеялась Арина. – А вы забавный, Иван. С одной стороны, вроде как нахамили, а с другой – градус достоинства подняли. Как это у вас получается, интересно? – Не скажу. Секрет. Теперь ваша очередь. – Не поняла? Какая очередь? – Теперь вы моими градусами займитесь. Только я в дополнительном достоинстве не нуждаюсь, мне бы другие градусы поднять… Я бы от хорошей порции виски не отказался, к примеру. И от бутерброда с рыбкой. Идемте на террасу? Я видел, там красивые бутерброды дают… М-м-м… Рыбка малосольная, розовая лососина, сверху лучком посыпана. – Боже, как вы вкусно рассказываете! Что ж, идемте! Я тоже рыбки хочу! С лучком! Он смешно подставил ей локоть кренделем и повел по дорожке, старательно изображая угодливого кавалера. И это у него получалось тоже смешно… И вообще, она как-то расслабилась. Ушло напряжение, даже тошнота отступила. И есть захотелось. Наверное, эта временная расслабленность и сыграла с ней злую шутку. Наверное, с напряжением было бы лучше, не потеряла бы контроль над собой… На террасе было много гостей, в том числе Родион с Лерой. Арина сначала увидела его, потом Леру. Вернее, ее руку, по-хозяйски расположившуюся на Родином плече, как жест демонстрации – смотрите, это мой мужчина. И взгляд, приглашающий к оценке – как он вам? Красив? Молод? Сексуален? И как хорошо сложен, посмотрите… И оцените моего нового мужчину по достоинству! Да, именно этот взгляд радостной собственницы ее и добил. Потому что Родя не вещь, чтобы его оценивать. Не новая шуба, не новая машина. Он человек. Он ее муж, в котором живет ее сердце, ее душа… И тело, в конце концов… Вдруг сделалось так больно внутри, что стало трудно дышать. Боль росла с каждой секундой, горячо обволакивая голову, пульсировала вместе с толчками крови. Боль-негодование, боль-отчаяние, боль-ярость. И уже не понимала, что делает, не отдавала себе отчета… Шагнула к нему, сбросила с плеча эту чужеродную руку, проговорила резко: |