Онлайн книга «Патриот»
|
– Ради чего? – спросил Жаров. – Какова твоя цель, брат? Вопрос был важный и серьёзный; перед тем как ответить, Знаев хорошо подумал. – Моя цель, – сказал он, – абсолютная свобода. Я всегда делал что хотел. Ни с кем и ни с чем не считался. Я прожил при этой абсолютной свободе все свои семь жизней. Мне никто ничего не указывал. Я хочу, чтобы это продолжалось. 43 Серафима положила перед ним эскизы; терпеливо ждала, пока заказчик изучит все детали. Заказчику хватило нескольких взглядов, чтобы понять: он имеет дело с большим талантом, или даже с гением. Девушка Серафима уловила самую суть. Зарисовала жирным карандашом его собственные дилетантские фантазии. – Очень хорошо, – искренне сказал он. – Особенно вот это. Я доволен. – Идея не моя, – ответила Серафима. – Заимствование. По вашему совету. Русский поддоспешник XVII века. – Вы настоящий мастер. Слушайте, а если мы сделаем один вариант из дорогого бархата? Это будет выглядеть шикарно? – Не понимаю. – Вчера, – объяснил Знаев, – я видел Тома Форда. Он сверкал, как золотой слиток. Молодец мужик. Пятьдесят лет, а выглядит на тридцать. Я даже позавидовал. А что, если мы сделаем ещё один вариант? Гламурный? Из какой-нибудь парчи, из бархата, или что там бывает… – Телогрейку из бархата? – уточнила Серафима. – Именно. – Но вы сказали, что мы работаем в зоне casual. Практично и недорого. – Да, – сказал Знаев. – Дёшево и сердито. Но зачем нам себя обеднять? Разве нам не нужна красота? Чтоб каждый, надевший мою телогрейку, превращался в Тома Форда. – Том Форд много лет работал в «Гуччи». Занимался женской одеждой и обувью. Мне трудно представить Тома Форда одетым в телогрейку. – А я смог, – сказал Знаев. – Представил. – У вас богатая фантазия. – Ваша – богаче. Давайте немного изменим концепцию. Добавим роскоши и безумия. – Подождите, – возразила Серафима, – но ведь мы делали одежду для радикалов и революционеров. Это несовместимо с роскошью. – Да, – сказал Знаев, подумав. – Вы правы. Жаль. Ваши эскизы прекрасны. Но я чувствую, что мы не раскрыли потенциал. Может быть, больше пуговиц… Или какие-нибудь карманы… Серафима ничего не сказала. Знаев ещё раз с удовольствием посмотрел на рисунки. Как обычно в таких случаях, ощутил прилив гордости. Немного денег, немного времени, несколько встреч с умным человеком – и вот из ничего появляется нечто, какая-то концепция, разработка, проект. Так был создан весь мир, все автомобили, мотоциклы, ракеты, телогрейки, смокинги, компьютеры, пистолеты Стечкина: от сырой безумной идеи к шедевру. Только ради этого и стоило жить. – Серафима, – сказал он, – вы явно талантливей Тома Форда. Она рассмеялась. – Надеюсь, – спросил Знаев, – вы не считаете меня идиотом? – Нет. Наоборот. С вами интересно иметь дело. Если вы утверждаете эскизы, я запускаю это в дело. В следующий раз приеду с образцами тканей… – Не надо, – возразил Знаев. – Я вам верю. Я вижу, вкус у вас есть. Ткани выберите сами. Если честно, я в восторге. Мы на верном пути. Приходите с готовым результатом. Сделайте одну взрослую куртку – и одну на ребёнка, какого-нибудь яркого цвета… – А что насчёт бархата? И Тома Форда? Теперь засмеялся Знаев. – Том Форд подождёт, не обидится. Это была плохая идея. Вы правы, никакого бархата. Мы должны работать ради молодых, смелых и голодных… Засвербел телефон в кармане; прищурившись, Знаев прочитал: «Уважаемый Сергей Витальевич, на вашу квартиру есть покупатель, очень реальный, готов встретиться сегодня». Он ответил, что выезжает немедленно. Время было к полуночи, но многие богатые ребята часов не наблюдают; он и сам не наблюдал, когда был богатым. 44 В квартиру вошёл бесшумно: боялся, что опасный лохматый бес до сих пор поджидает поблизости. Выскочит сейчас откуда-нибудь из сортира, кривляясь. Привет, родной, я по тебе скучал! Но пусто было в комнатах, и ничто не напоминало о недавней попытке смертельного прыжка. И даже лоток для льда, вроде бы давеча оставленный на столе, был убран в холодильник, а стол сиял чистотой. «Может быть, – подумал Знаев, – сегодня приходил агент, и навёл порядок перед визитом богатого покупателя? Покупатели нынче привередливые, а агенты, наоборот, весьма предупредительные». Открыл окна – выгнать стоячий воздух. Никогда не любил ничего стоячего, неподвижного. Как тот капитан Немо, суровый технократ, главный герой подростковых фантазий, чей девиз был – «Mobilis in mobile». Двигаться, всё время двигаться. Мир вокруг движется ежесекундно – и тебе нельзя стоять. Прожил одну жизнь – не зевай, начинай следующую. Снаружи потянуло прохладным, сладко-солёным: фирменная московская дыхательная смесь, одна часть пыли, две части углекислого газа, остальное – прана, чистая благодать. Эта квартира – в четыре огромных комнаты на две стороны высотного дома – понравилась ему с первого мгновения. Он купил её в лучшие времена, в середине нулевых. Отдал большие деньги. Купил не для собственного удовольствия. Он, конечно, в те времена летел на гребне волны, на расстоянии в сто шагов издавал запах денег, – но всё же не до такой степени, чтоб делать себе подарки ценою в два миллиона долларов. Что-то внутри протестовало против такой императорской щедрости. Два миллиона – лично себе? Парню, выросшему в однокомнатной халупе с видом на промзону? Нет, он покупал не для себя, он делал вложения, инвестиции. За десять лет московская недвижимость подскочила в десять раз, и рынок продолжал подниматься, то есть – купленное сегодня за два миллиона через десять лет должно было стоить двадцать миллионов. Все, у кого были деньги, покупали дорогие квартиры, – вот и он купил. Инвестировал, ага. Когда в дверь позвонили – пригладил перед зеркалом волосы, чтобы, значит, соответствовать. И отомкнул замок, со свежей гостеприимной улыбкой. Но за дверью стоял не какой-то гипотетический «богатый покупатель», а вполне конкретный Женя Плоцкий, а рядом – «спортсмен»-коллектор, оба с каменными лицами, в дорогих костюмах и консервативных галстуках. «Спортсмен» держал в руке лакированный портфель, слишком блестящий, слишком густо оснащённый заклёпками и замочками, – с такими портфелями ходят внезапно разбогатевшие адвокаты или опытные профессиональные аферисты. – Доброй ночи, Серёжа, – ласково произнёс Плоцкий. – Можно? Захлопывать дверь перед самым носом незваных гостей было глупо. Знаев впустил обоих. Плоцкий смотрел смело, пристально, ловил глаза Знаева; тот выдержал взгляд и спросил, с усилием сохраняя спокойствие: – Значит, это ты – покупатель? |