Книга Проклятая, страница 91. Автор книги Татьяна Серганова

Слышу.

Верю.

И мне даже стало стыдно за мои столь вздорные и нелицеприятные мысли.

— Прости, — прошептала и осторожно коснулась его щеки. — Не знаю, что на меня нашло.

Прикрыл на секунду глаза, пытаясь усмирить бушевавшие внутри эмоции, и потерся щекой о мою раскрытую ладошку.

— Я обещал твоему отцу, что уберегу вас от всего этого, что до последнего постараюсь скрывать факты, связанные с нестандартностью ситуации пробуждения силы… Он очень сильно любил вас. Ты даже себе не представляешь, насколько сильно.

— Знаю и помню… Что теперь с нами будет?

— Мне нужно к Стражам, проверить сознание доставленных на гипноз. Я обещаю, что сделаю все, от меня зависящее, чтобы вытащить вас отсюда.

Быстрый поцелуй, и Сережка ушел.

Громко щелкнул замок, и мы с Денисом остались одни.

Братишка никак не мог прийти в себя, и мне стало по-настоящему страшно и жутко. Я осторожно придвинулась к нему и обняла за плечи, прижала к себе… а он продолжал молчать.

Время текло неторопливой рекой. Секунды складывались в минуты, минуты в часы. А мы сидели и ждали.

Через какое-то время в глазах Дениса начало появляться осмысленное выражение, ступор больше не сковывал мальчишеское тело, но его настороженный и непонимающий взгляд говорил мне о том, что картинки недавних событий еще не всплыли в памяти.

— Тань, — прошептал он тихо, но здесь стояла такая тишина, что не услышать было очень трудно.

— Я тут, Денис.

— Где мы?

— У Стражей.

— А почему?.. Почему мы здесь?

Я внимательно вгляделась в его лицо:

— А ты не помнишь?

— Нет… Я был в парке. — Он нахмурился, потер виски, попытался вспомнить и не смог. — А потом… стало темно и горячо… вся кожа будто вспыхнула разом… мне кажется, что кто-то кричал… все как в тумане, размыто и непонятно.

— Успокойся, малыш. Все хорошо.

— Но почему на мне наручники? — Дэн непонимающе разглядывал металлические браслеты на запястьях.

Наверное, даже хорошо, что он ничего не помнил.

Но ответить ему я не успела, именно в этот момент дверь открылась, и в комнату вошли двое Стражей.

— На выход, — сухо произнес один их них, и мы безропотно подчинились. Но дальше все пошло совсем не по ожидаемому сценарию. — Мальчик налево, а вы со мной.

— Куда вы его собираетесь отвести? — Я обняла Дениса за плечи и прижала к себе.

К черту благоговейный страх перед Стражами, я не оставлю братишку одного. Не позволю им проводить следственный эксперимент без моего присутствия. Он даже консервацию силы не прошел еще, потому как мал!

Но в этот момент в коридоре появился запыхавшийся Сережка:

— На сканирование, чтение и разговор со мной, надеюсь, нет возражений?

— Нет.

В последний раз обняла брата и поцеловала его в макушку.

Меня привели в небольшое помещение с серыми стенами, одну из которых занимало зеркало, хромированный стол посредине пугал своей схожестью со столом вивисектора. Присела на один из двух стульев, привинченных к полу (фантасмагория какая-то), почувствовала себя героиней шпионского фильма. Интересно, а следователь один будет или два (плохой и хороший)?

Почти сразу дверь открылась, и зашел уже знакомый мне Страж. Антон, кажется. В руках он держал какие-то разноцветные папки, одну из которых я почти сразу узнала — мое личное дело. Тяжелый такой томик, содержащий в себе все данные о моем проклятии и их попытках его нейтрализовать.

— Татьяна Разина, ведьма-аспин, двадцать четыре года, — произнес он, аккуратно раскладывая папочки вокруг себя.

Я лишь кивнула и сложила руки на груди.

— Наслышан о вас. Антон Гордеев.

Почему-то внутри поднялась волна протеста, хотелось надерзить, даже нагрубить ему. «А вот я вас впервые вижу и слышу!» — таки рвалось с языка. Обидится еще. Поэтому лишь неопределенно пожала плечами.

— Проклятие такого уровня, которое не только не убило в младенчестве, но и поселилось в вас, избрав ваше тело своеобразным сосудом для хранения. Сколько лет его пытались вытащить?

— Семь.

— А удалось только Туманову… Почему о факте инициации не сообщили?

— Не успела.

— Вас инициировали вчера.

— Какие-то проблемы? Проклятие снято, инициация проведена… по всем правилам. Артефакты заряжены, деньги у меня на счету.

— Мы проверим, — кивнул он и продолжил изучать меня своими светло-карими глазами. — Думаю, сканирование Дениса Разина покажет остаточные следы вашей магии и вашего щита.

В чем, в чем, а в этом я точно не сомневалась.

— И все обвинения с него будут сняты?

— С вашего брата — да. Но не с вас. Ваша сила и магия потенциально опасны… Такой магический всплеск, такие разрушения… Прошло всего два с половиной часа после взрыва в парке. Вроде бы небольшой промежуток времени. Что за такой промежуток времени можно сделать? Как оказалось, очень многое. Вы знаете, что сейчас происходит на улицах Москвы? Не знаете?! Людские новости пестрят заголовками о неадекватном мальчишке-подростке, который приставал к красивой молоденькой девушке, а когда она ему отказала, чуть не уничтожил ее и десяток других людей… количество трупов на каждом канале разнится.

— Это неправда. И любое сканирование это докажет.

— Да, но информационный механизм уже запущен. Невиновность вашего брата легко доказать, и она будет доказана. Ведь он всего лишь жертва экспериментов своей сестры. А людям так нужен козел отпущения, на которого можно повесить все беды и грехи. И не только случившееся в парке.

— И этим козлом стану я?

Мужчина на вопрос не ответил.

— Вознесенский полчаса назад уже дал интервью одному из ведущих телеканалов. Потом посмотрите в записи, очень животрепещуще получилось… Этот господин даже поставил под сомнение нашу беспристрастность и объективность. А где сомневается один, там будут сомневаться и другие.

— Стражи уже не одно столетие стоят на защите людей.

— Наша система не столь идеальна и далеко не так прочна, как кажется на первый взгляд. Особенно когда такие, как Вознесенский, всячески стараются ее подорвать. Вы же понимаете, чего они хотят добиться?

— Полного контроля над нами.

— Конечно, применение гипноза к этой Дорофеевой докажут.

— Она жива?

Не то чтобы я ее жалела. Но лишний труп в обвинительном списке мне видеть не хотелось.

— На ваше счастье, все пострадавшие выжили.

— Хорошо. И что мне теперь грозит?