Онлайн книга «Хаос на пороге»
|
– Мариам, – объявил он, – это Пол Крэншоу, директор… – …обсерватории Китт-Пик. Ну, конечно же! Здравствуйте, профессор Крэншоу, для меня это большая честь. – Зовите меня Пол, – откликнулся Крэншоу. В его глазах за массивными двойными линзами читалась усталость, а в кивке не было ни капли приветливости. – Насколько я понимаю, именно вы обнаружили первую комету? Я кивнула и попыталась через силу улыбнуться. – Да, професс… Да, Пол. А что у вас за срочное дело? Том указал мне на кресло, подождал, пока я сяду, и, набрав побольше воздуха, заговорил: – Во-первых, Мариам, если ты будешь снова общаться с репортерами, пожалуйста, избегай упоминаний о проблемах. – Я ничего не говорила о проблемах! – Просто не углубляйся в подробности относительно трех комет, хорошо? Крэншоу кивал после каждого его слова. – Ну… да. Хорошо, – неуверенно протянула я. Том и Крэншоу переглянулись, но не сказали ни слова. Я начала серьезно беспокоиться. Неужели я ляпнула что-то не то? Том откинулся в кресле и продолжил: – Пол прилетел сегодня утром. Китт-Пик вплотную занимается этим случаем. – Китт-Пик? Но почему? – И не только они. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Наш разговор не должен выйти за стены этой комнаты. – Хорошо… – Мы знаем, почему комет было три, – перехватил нить разговора Крэншоу. – Что значит – «было»? – Траектории продолжают меняться. Если так пойдет и дальше, в чем мы практически уверены, кометы не достигнут орбиты Земли. – Почему? И что вообще происходит? – Рядом с нами проходит коричневый карлик. Коричневые карлики – это, грубо говоря, несостоявшиеся звезды. Им не хватило массы, чтобы запустить термоядерную реакцию. Однако они огромны, очень массивны, и оказаться к такому слишком близко было бы крайне нежелательно. – Где он сейчас? – В шестидесяти миллионах километров от комет. И, к сожалению, движется в нашу сторону. – Господи! – Мы более или менее уверены, что он пройдет мимо. – Рада слышать! Но… – Орбиты нескольких планет будут нарушены, – снова заговорил Том. – Включая земную. А вот это было совсем худо. Нас может швырнуть на Солнце, или наоборот, утащить от него слишком далеко. В глаза мне бросился лозунг в рамке. «Живи нынешним днем». – И насколько все плохо? – Мой голос начал дрожать. – Мы уточняем конкретные цифры. Ну да. Конкретные. Коричневые карлики практически невидимы. Они излучают очень мало тепла, иной раз немногим больше, чем кухонная плита. Этот был размером с Юпитер, но примерно в шестьдесят раз тяжелее. – Как прошел день? – спросил меня Уоррен. Я дала Тому слово. – Все в порядке. А у тебя? Мне и раньше приходилось его обманывать. Лгать насчет того, как хорошо он готовит, любила ли я кого-то до встречи с ним, насколько неотразимым я его считаю. Только это все был детский сад. Впервые в жизни я солгала о чем-то по-настоящему важном. Уоррен стал рассказывать о сделке, которую он закрыл на Шеппертон-авеню. А я начала переосмысливать свои жизненные ценности. На следующий день я давала еще одно интервью и от вопроса об изменении траектории кометы просто отмахнулась. «Ничего заслуживающего внимания». Даже не покраснела. Том пообещал немедленно сообщить мне, как только появятся новые данные. Неудивительно, что в течение нескольких дней у меня перехватывало дыхание при каждом телефонном звонке. Когда данные наконец появились, я как раз шла на утреннюю лекцию. – Мариам, как закончишь, зайди ко мне. – Какие новости? Хорошие – или плохие? – спросила я Тома. – Просто зайди, когда освободишься. Я отправилась на лекцию, стараясь сохранять самообладание. Вошла в аудиторию. Этим утром я читала общую физику за второй семестр. И смогла продержаться до конца лекции. Я мало чем в жизни так горжусь. Когда я вошла, у Тома было два посетителя. Он сразу же перед ними извинился, объяснив, что у нас очень важное дело. Они вышли, я села в кресло. Том закрыл за посетителями дверь, да так и остался стоять рядом, держа руку на ручке. – Что? – спросила я. – Землю стащит с орбиты. Так же, как до того комету. Я сидела не шевелясь, ничему не удивляясь, и чувствовала, как из меня по капле вытекает жизнь. – У нас есть хоть какой-то шанс? – Насколько я понимаю, никакого. Я не сводила с него глаз. – Когда? – Вот здесь хоть какие-то хорошие новости. Эта штука движется довольно медленно. Орбита начнет меняться только через девятнадцать лет. Я с трудом могла дышать. И все старалась вместить в себя это знание. – Запрет все еще в силе, Мариам. Не говори никому. Я была поражена. – Такое нельзя скрывать! Люди имеют право знать правду! – Безусловно. А еще они имеют право на оставшиеся им почти двадцать лет нормальной жизни. Скажи им, что происходит – и они лишатся этого права. – Не вам решать! – Совершенно верно. Не мне. В эти самые минуты информацию докладывают президенту. Я нарушила обещание через три минуты после того, как вернулась домой. Сохранить подобное в тайне меня все равно не заставишь. Лиз была в своей комнате наверху, поэтому я просто села рядом с Уорреном и все ему рассказала. Взяв с него слово больше никому не пересказывать. И надеясь, что его слово окажется тверже моего. – Конец света? – переспросил он. – Расчеты пока не окончены, но никаких шансов не видно. Мы сидели на диване. Он придвинулся поближе, и мы обнялись. – Ты в порядке? – негромко спросил он. – Сам-то ты что думаешь? – Недвижимость вдоль реки сильно подешевеет, – покачал головой Уоррен. Никогда еще я не любила его так сильно. – Девятнадцать лет – срок долгий, – прибавил он наконец. – Жалко, Лиз не повезло. Он просидел еще с минуту, глядя куда-то вдаль. – Не знаю, что нам теперь делать. – Том беспокоится, что произойдет, если правда станет известна. Начнется паника. – Наверное, он прав. Но я никому не скажу. |