Онлайн книга «Жертва Гименея»
Гутя покачала головой: – Ой, дурит он тебя, Алка. Соскочит, чует мое сердце. – Ну что ты такое говоришь? – кинулась на защиту кавалера Аллочка. – Вот ты же умная женщина! Во всяком случае, сама так считаешь! Вот и подумай – если ему надо соскочить, он бы звонил и переносил на завтра? Ну, что молчишь? Он бы просто взял и не позвонил. И все. А у меня о нем – никаких данных. А он побеспокоился, позвонил, предупредил, пообещал, что… ну, это уже не твое дело. – Да, правда, – отчего-то быстро согласилась Гутя. – Садись со мной, я манты стряпаю, а их лепить – замучаешься. Сама знаешь. Аллочка перекривилась. Нет, конечно, манты – это тебе не пельмени лепить, тут надо быстрее поворачиваться, и все равно! Зачем себя мучить, если можно пойти и купить, какие нужно и сколько хочется? – Гутенька, а у меня что-то вот тут щемит, – уткнула она руку куда-то в область пышного бюста. – Ну соври еще, что это сердце, – осуждающе мотнула головой Гутя. – Ну почему? – вытаращилась сестрица. – Там много всего, например, кости или селезенка, или предстательная железа. Гутя совсем посуровела: – Пока справку не принесешь, что у тебя предстательная железа болит, даже и не заикайся. Лентяйка. – Это не я лентяйка. Сама не пошла на задание, а я, между прочим, все сделала как надо. Я даже в халат переоделась. А ты! И где опять твой Фомочка? Упустила? – Ему Варька уже на работу звонила, сказали, что он с главврачом на какое-то обучение поехал. – Понятно, тот его научит! Интересно, где у них сегодня этот «институт», в каком ресторане? – Придет, и выясним! – строго оборвала ее сестра. – А ты зря не болтай. Так ведь и жизнь человеку можно сломать, двоим человекам, нет! Даже троим получается. – А меня опять никто в расчет не берет, да? – обиженно проворчала Аллочка. Сестрица только вздохнула: – Если ты своим языком Варьке навредишь, я тебе не жизнь – я тебе шею сломаю. Ты будешь манты стряпать или сегодня посидишь на диете? Пришлось сесть и лепить манты. Манты в доме любили все. Особенно их уважал Фома. В такие минуты он даже называл Гутю мамой и почти не ссорился с Аллочкой. Но сегодня все было по-другому. Фома заявился домой поздно вечером, сам не свой, на нем, что называется, лица не было, и сразу прошел в свою комнату. Только буркнул что-то типа: «Здрассть», и все. А какое там «здрассть», если утром уже здоровались? – Ой, Гуть, – кивнула на него Аллочка. – Посмотри, как он переживает. Прямо черный весь, и отчего ему Варьки не хватает? – Варенька! Идите кушать! Сегодня манты! – закричала из кухни Гутя, вовсю гремя крышками и стараясь не слушать ропот сестрицы. Из комнаты молодых никакого движения не послышалось. – Чувствует себя побитой собакой, потому и не идет, – подсев к сестре, шепотом проговорила Аллочка. – Ничего, сейчас такой запах пойдет, что все собаки сбегутся, – успокоила ее Гутя. – Прибежит как миленький. Однако через полчаса, когда по всей комнате и в самом деле поплыл запах, скручивающий желудок в мокрую варежку, и тогда из комнаты молодой пары никто так и не высунулся. – Спать залег, – тихонько предположила Аллочка. – Чтобы в глаза нам не смотреть. Вот точно я тебе говорю, рыло у нашего Фомы опушилось, в пуху стало, то есть. – Ой, не трави душу, – не выдержала Гутя и сама стукнулась в их комнату. – Варя! Я сколько вас звать буду? – Мам, мы, наверное, не будем ужинать, – высунула в дверь встревоженную мордаху дочь. – Это еще что за новости? – Гутя вздернула брови. – Никаких «не будем»! Мало ли что в жизни бывает? Подумаешь, бабу себе на стороне завел, что ж теперь, мужика голодом заморить? – Мам, ну какую бабу? – Обыкновенную! – вынырнула из-за плеча сестры Аллочка. – Ты думаешь, мы не видим ничего, да? Да мы!… – М-м-м-м… – откуда-то из глубины их комнаты грустно промычал Фома. – Мам! Ну вы же ничего не знаете! Аллочка! – чуть не со слезами воскликнула Варька. – Да! Может быть, мы не разобрались в тонкостях, но суть! – Аллочка вытянула толстенький палец вверх. И только тут обнаружила, что уже давненько надо бы сделать маникюр. – Погоди, Варя, я сам, – и на пороге появился осунувшийся Фома. – Я сам все расскажу, черт, а как не хотелось! – Иди, расскажи, покайся. А там и простит тебя Варька, любит ведь, и ты ее любишь, чего между молодыми не бывает, – курицей заквохтала возле зятя Гутя. – Только давай-ка сначала за стол, я мантиков налепила. На сытый желудок и беда в полсилы, и… Аллочка! Ну что ты эти манты мечешь! Погоди хоть, все усядутся. Фомочка, садись, Варька, достань горчицу. Фома как-то растерянно прошел за стол, взял вилку и начал медленно ковырять тонкое тесто. Такого с ним никогда не случалось. Именно Фома ввел в доме обычай, что манты надо есть руками. А не истязать вилкой. И страшно сердился, если кто-то из домашних нарушал правила. – Весь труд повара насмарку, – ругался он. – Аллочка! Руками их надо есть. – А если у меня на руках микробы? – не сдавалась обычно та. – Тогда иди и вымой. Микробы она тут за стол притащила. Самим есть нечего. Еще их кормить? И вот сегодня… – Ну вот что, – не выдержала Гутя. – Давай, рассказывай все, как есть, сколько ж нас томить можно? – Вы с ней часто встречались? – быстренько спросила Аллочка. – С кем? – туманным взглядом одарил Аллочку Фома. – Ну с этой, с твоей женщиной? Фома медленно повернулся к Варьке: – Варь, какая женщина? О чем она спрашивает? – Аллочка, ты сейчас о чем? – повернулась к тетке Варька. Аллочка тяжко вздохнула и выдала: – Давай, Фома, раскрывай карты. Приходила к тебе сегодня на прием женщина? Фома неуверенно мотнул головой, дернул кадыком и уточнил: – И даже не одна, я не помню, человек семнадцать женщин было, наверное, а может, и двадцать. – Мы же договорились, все начистоту, – сурово сдвинула брови Алла Власовна. – Я спрашиваю про эту, ну как ее… Короче, признавайся, водил ее в ресторан? Только не ври мне! Фома повернулся к Гуте и помотал головой: – Я нич-чего не понимаю! Давайте так: я сначала рассказываю, что у меня стряслось. А уж потом вы – все начистоту. – Давай так, – быстро согласилась Гутя, – только ты ешь, ешь. – Да какое там, – горько махнул рукой Фома и отодвинул тарелку. – У меня на работе творится какая-то…черт его знает, что у меня там творится! Полтора месяца тому назад к нам пришел следователь и сообщил, что погибла одна довольно молодая еще женщина, Анна Дмитриевна Пчелкина. Погибла насильственной смертью. А поскольку незадолго до гибели она была моей клиенткой, то следователь и пришел ко мне – выяснить все, что мне известно о несчастной. Ну, что мне там известно, так, мол, и так, обращалась к нам неоднократно, у нее проблемы с сосудами, короче, рассказал все, что знал. Кстати, следователь меня хорошо знает. Я его дочку оперировал, в общем, пообщались в дружественной обстановке, так сказать. |