Книга Пассажирка, страница 37 – Александра Бракен

«Это не Нью-Йорк, – подумала она, – не мой дом, этого не может быть…»

«Не плачь, – приказала она себе. – Не смей…» Это ничего не изменит, кроме как привлечет нежелательное внимание к тому, что она не на своем месте.

Николас стоял рядом, прислонившись к парому в своей обычной позе: руки скрещены на груди, на лице – почти никаких эмоций. Она не понимала, как человек может так яростно оберегать свои мысли и чувства, как он.

– Вы еще со мной говорите? – спросила она.

– Я родился здесь в 1757 году. – Его глаза ненадолго закрылись, но Этта увидела в них какое-то движение. – Это было… не слишком приятно.

Этта ждала, что он продолжит.

Николас с трудом вздохнул.

– У капитана Холла, с которым вы виделись… и его жены был маленький домик недалеко от рыночной площади. Когда он купил мою свободу, я стал жить с ними, тогда все значительно улучшилось.

Купил мою свободу. Боль пронзила ее, горячая и зазубренная, подгоняемая смятением.

– Вы имеете в виду… – начала Этта. – Вы родились у Айронвудов, но они…

Гнев подавил остальные слова, рвущиеся из ее горла. Николас пожал плечами.

Он пожал плечами.

– Я был незаконнорожденным, да и нежеланным. В этом времени ребенок приобретает статус матери. Моя мать была их собственностью, следовательно, я тоже. – Николас взглянул на нее. – Они не знали, что я унаследовал их… дар… только потом, когда я уже прожил некоторое время с Холлом и его женой.

– Вы ведь выросли с Чейзом? – спросила она. И, увидев вспышку удивления, добавила: – Он немного рассказал мне об этом несколько дней назад, когда мы гуляли по палубе, – как миссис Холл сказала капитану, что не позволит взять вас обоих в море, пока не научит читать и писать.

Услышав это, он по-настоящему улыбнулся:

– Она была женщиной редкой доброты и сильного духа. Когда мы потеряли ее, у меня не осталось никаких оснований возвращаться сюда, кроме редких дел.

– Как же Холл вас нашел? – спросила Этта. – И почему Айронвуды… – Она до тошноты не могла заставить себя сказать «продали».

Николас понизил голос:

– Вы понимаете, полагаю, что способность стала проявляться реже по мере развития семьи?

Этта кивнула.

– Холл – очень дальний родственник Айронвудов. По сути, его взяли к Айронвудам, когда Айронвуд прикончил его семью, Хемлоков, и принял выживших в род, – объяснил Николас. – Но он не такой, как вы или я; он из тех, кого мы называем стражами. Они не могут путешествовать и живут в своем естественном времени, но присматривают за подступами к проходам, обеспечивая путешественникам безопасность, и отмечают всех прибывших и отбывших. Они выполняют и другую работу для семьи: следят за материальными интересами и собственностью в различных эпохах, передают сообщения между столетиями.

Глаза Этты расширились:

– Как, ради всего святого, они это делают?

– Если они перед нами, то оставляют послания в различных семейных склепах, которые проверяют другие стражи. Если после, то письма возвращает назначенный путешественник. Сам Холл следил за перевозкой и продажей сахара с одной их плантации на Карибах с 1750 года до недавнего времени.

Это она упустила:

– Вы знали Холла прежде, чем отправились к нему жить?

Юноша покачал головой:

– Айронвуд решил продать старый семейный дом на Квин-стрит вместе с имуществом. Моя мать, купленная вместе с другим домашним рабом, заявила, что я сбежал. Она оставила меня в шкафу, надеясь, что мне удастся уйти и жить свободным. Я бы никогда не согласился, если бы знал, что на самом деле она задумала.

Этта хотела спросить, что стало с его матерью, но он быстро забарабанил:

– Холл нашел меня, когда они зашли осмотреть дом перед приходом покупателей. Я был полумертвый от голода, грязный, как бездомный щенок, – мать велела мне сидеть и молчать, а тогда я гораздо лучше выполнял приказы. – Николас криво ей улыбнулся. – Он вынес меня. Позаботился о том, чтобы моя свобода была узаконена. Прошли годы, прежде чем Айронвуд вернулся в ту эпоху и узнал меня. Некоторое время я обучался и путешествовал от имени и по поручению Айронвуда, но теперь с этим покончено. Больше я не оставлю море и мою настоящую семью.

Этта заставила себя оставить мысль о нем, маленьком мальчике, днями прячущемся в темноте.

– Что вы будете делать, когда закончите свои дела с Айронвудом?

Он поерзал, рассеянно потянувшись потереть плечо:

– Мне нужно встретиться с Чейзом и остальными и вступить в права командира призового судна. Капитан Холл вернется в порт до конца месяца, и мы снова выйдем в море.

Конечно, у него были обязательства. Это же его жизнь – просто на несколько дней она наложилась на ее. Почему же она так переживала, что Николас уйдет?

– Путешествовать безопасно? С вами все будет в порядке? – спросила она.

– Не волнуйтесь обо мне, мисс Спенсер, – сказал он, когда они пристали к другой паромной пристани. – Я всегда справляюсь.

– Вы может звать меня Эттой, – улыбнулась она. – Мне так больше нравится.

По невозмутимой маске на мгновение зазмеилась трещина. Эттины глаза прочитали гнев, но интуиция отметила что-то худшее: болезненное потрясение, как если бы она столкнула его с парома в холодную воду.

– Вы… – начал он, возводя глаза к небу, на лице проступила едва заметная страдальческая улыбка.

Этта не могла отвести взгляд ни на Софию, которая звала ее, ни на паруса, прорезавшие распустившуюся темноту. Он тихонько рассмеялся, почти в смятении, плотно прижав руки по швам.

– Временами, мисс Спенсер, вы чрезвычайно меня поражаете.

Прежде чем она успела обдумать его слова, он ушел на нос парома помогать остальным мужчинам швартоваться. И когда пришло время сойти на берег, ее ждала только София.

– Он тебе надоедал? Слава богу, он скорой уйдет, – заявила она достаточно громко, чтобы услышал весь город.

– Нет! – быстро возразила Этта. – Вовсе нет.

София не спускала глаз с Николаса, шагавшего перед ними, решительно минуя группу женщин с яркими глазами и нарумяненными щеками. Их пышные формы почти вываливались из платьев с глубоким декольте.

– Ищешь ночлег, красавчик? – спросила одна, увязавшись за ним. – Надеюсь, огонь не дошел до твоего чудесного дома. А у меня есть местечко потеп…

– Я уже занят, – отрезал он, осторожно убрав ее руку со своего плеча. – Приятной ночи, дамы.

Уже занят? Этта посмотрела на его широкую мускулистую спину.

Испустив сдавленный вздох, без умолку ругающаяся София наступила прямо в кучу свежего лошадиного навоза. Эттин желудок скрутило от переплетения вони с дымом.