Книга Юродивый: путь звездного воина, страница 37 – Николай Шмигалев

– Так, я вам вот что советую, оставьте-ка покамест его в живых, – прошамкала, э-э… то бишь нежно проворковала эта пожилая голубушка. – Меня чутье ещё никогда не подводило, вы все знаете про то. И этот странный странник вам ещё пригодится. Нехай живёт!

У знахарки, видимо был непререкаемый авторитет, потому как к её словам бандюганы прислушались.

– Ежели Алевтина так порешила, то быть посему, – почесав заросший подбородок, первым согласился с ней Петрула, затем обвёл взглядом остальных и обратился к ним. – Или хто против?

Если кто и был против этого предложения, то виду не подал.

– Вот и ладненько! – облегчённо вздохнул Петрула. – Пущай так и будет!

– Вот и все дела! – удовлетворённо протянул ангел. – А я чувствовал, что всё закончиться не так плачевно, как могло показаться на первый взгляд. Будем жить, Глебушка!

Куда мы денемся? Конечно будем!

– Ну всё робяты, давай на боковую, сегодня нас, сами знаете, лихое дельце ожидает, – начал Петрула, усмехаясь, выталкивать своих сообщников прочь из шалаша. – Вот там и поглядим на что ещё горазд наш юродивый.

Старик подмигнул мне, вытолкнул последнего, переминавшегося с ноги на ногу бородача и, отдуваясь, присел возле вновь задремавшей знахарки.

– Ну а теперь, расскажи-ка, поведай нам, кто ты, откуда и куда путь держишь? – спросил он меня.

Да о чём тут рассказывать. Что я в прошлом звездолётчик. Что нехило накуролесил в будущем, и был депортирован сюда через хронопорт. Что вывел на чистую воду грязного воеводу Мстислава и чуть было не согласился стать советником у Ярополка.

Не знаю, стоит ли обо всём этом им расказывать. Как бы хуже не получилось. Подумают, что вру напропалую и вздёрнут без суда, следствия и сожаления. Лучше уж я совру немного, тогда история намного правдивей выглядеть будет.

– Глебушка, ты только не начинай про Третий Звёздный флот, галактики и планетарные системы разглагольствовать, и так на волоске висим, – попросил Эхнафаил, окончательно уверив меня в необходимости «приукрасить», то есть, наоборот, «припорошить» мой яркий жизненый путь.

– Мне и рассказать-то о себе нечего, – не стал я и «припорошивать», просто решил уйти от ответа. – Прошлого не помню, кто я, откуда, не знаю, куда путь держу не ведаю.

– И впрямь юродивый, – сказал Петрула, переглянувшись с Алевтиной.

– По мне, так юлит он, – не поверила мне на слово знахарка, но перекрёстный допрос не стала устраивать. – Как я и прорицала, не простой он странник, однако.

– А то! – надменно зашептал Эхнафаил. – С таким-то ангелом-хранителем, ясно дело, не простолюдин. Если бы вы только знали какой потенциал у моего подопечного.

– Да, кстати, как вы, уважаемая, справедливо заметили, один занудный голос меня всё время преследует, – добавил я, намекая на своего спутника. – Не знаю как ваши, а мой мне уже весь мозг выставил.

Старуха вновь переглянулась с Петрулой. В этот раз в её взгляде читалось большее доверие моим словам.

– Ты, Глеб, не зарывайся, – настоятельно посоветовал Эхнафаил. – Я такие шуточки в свой адрес не приемлю и точка.

Я поднял руки, показывая тем самым, что сдаюсь и продолжать его подкалывать не намерен.

– Иди, ляг вон там, вздремни, – кивнула бабуля в тёмный уголок с ворохом тряпья. – Вижу, что умаялся, болезный.

– И впрямь, ложись, отдохни, – согласился со знахаркой Петрула, поняв что от меня больше ничего не добиться. – А то нынче ночью у нас работёнки много предвидится. Поспать до рассвета не получиться.

– А что, если не тайна, за работёнка? – собравшись завалиться на боковую, поинтересовался я.

– Ты про Сорокунскую ярманку слыхал, надеюсь? – спросил Петрула.

Я неопределённо встряхнул головой. Этот жест можно было трактовать и так и эдак, что в «среднеарифметической сумме» выходило – вроде бы как и слыхал, но что, точно не помню.

– Неважно, – по своему понял мой полукивок старикан. – Так вот нынче, как стемнеет, мы туда наведаемся к кое-кому, да разживёмся кое-чем. Думаю ты понял, что я имею в виду?

Естественно, я понял, не дурак! Меня берут на грабёж в качестве соучастника! Это не есть хорошо, и, что самое неприятное, отказаться от приглашения нельзя. Не так поймут лесные граждане бандиты.

Я опять кивнул, но в этот раз уверенно, дабы Петрула понял, что я всё уяснил предельно правильно и оставил меня в покое.

– Вот и ладненько, – потёр руки старичок и даже «приободрил» меня. – Ты только не пужайся, на первый раз ты никого грабить не будешь, с тебя и Фигуна на сегодня хватает. Ты будешь на шухере стоять. Задание тоже не простое, но почётное.

Спасибо, старый, «обрадовал». Я вымученно ему улыбнулся и зевнул.

– Ну всё, как говорят у нас: «вечер утречка мудренее и сытнее». Спи! – сказал старик, дождался пока я растянусь на предложенном мне «походно-полевом» ложе и помогая Алевтине докостылять до выхода, вместе с ней покинул шалаш.

Я повернулся на бок и закрыл глаза. Чёрт! Сон как рукой сняло. И всё из-за этих дурацких новостей. Вляпался! В организованную преступную группировку по самое «не хочу» вляпался. Видит бог, не в такой компании я стремился попасть на Сорокунскую ярмарку!

– Глебка, ты это слышал?! – наконец высказался и ангел. – Они тебя на «мокруху» в составе «группы лиц» «подписывают». Я как услышал, чуть было дар речи не потерял. Вот же засада!

Ёлки-палки, как же без твоих комментариев обойтись, мой дорогой Эхнафаил. Спасибо, что ещё раз напомнил. Теперь-то мне точно не уснуть! Как пить дать!

– Хватит дрыхнуть, юродивый! Всё самой интересное проспишь!

Немилосердно сотрясаемый старческой, но всё ещё тяжёлой рукой, я продрал глаза и непонимающе уставился на нависшего надо мной Петрулу.

– Горазд поспать! – проворчал старик, встретившись со мной взглядом. – Насилу тебя растолкал.

– Что стряслось? – всё ещё не вникнув в оперативную обстановку, задался я насущным вопросом.

– Стряслось… Ночь на дворе. Все собрались, только тебя ждут. Нам без тринадцатого идти нельзя, примета дурная.

– А-а, на ярмарку, что-ли? – я вспомнил всё и опять пригорюнился.

– На неё родимую, – оскалился старик. – Себя показать, что у других имеется посмотреть.

– Глебка, скажись хворым! Не ходь с ними! У меня дурное предчувствие! – опомнился Эхнафаил. – Беду я чую, бесом буду, коли вру!

Я попытался последовать совету ангела, но увидев как сердито сошлись брови на переносице бывалого разбойника, отказался симулировать хворь. Лучше пойти с ними, а там, глядишь, получиться смотаться от них в суматохе.

Поднявшись, я вышел из шалаша в непроглядную темень тёплой ночи. Петрула последовал за мной.