Онлайн книга «Исчезнувшая в облаках»
|
– Они теперь живут вместе, – сказал Хэнк, заткнул вино пробкой и вновь отпугнул того же мужчину от холодильника. – Или что-то вроде этого. – Вы чувствуете? – сказал Мехмет. – Как будто надвигается что-то большое… – Думаю, в твоем случае это похмелье. – Да ладно вам! Я что, похож на пьяную натуралку в гей-баре? – Даже не догадываюсь, что ты хочешь этим сказать. – Что-то на горизонте. Что-то, к чему все вот это… – Мехмет передразнил жест Хэнка со штопором, указав на толпу гостей, – постепенно движется. Что-то большое. Прекрасное и, я не знаю, ужасное… – Он оперся о барную стойку. – Помяните мое слово. – Непременно помяну. – Хэнк подхватил напитки и направился в гостиную. – Эй, погодите-ка! – окликнул его Мехмет. – Что? – Аманда попросила вас пообщаться со мной, потому что я турок? Хэнк задумался, потом сказал: – Скорей она просто намекнула. – Вот вы где! – воскликнула Аманда, заглянув в спальню Джорджа. Кумико ела руками нечто похожее на рис из большого блюдца. Аманда подтолкнула вперед Джея-Пи: – Ничего, если он здесь немного поспит? Кумико кивнула на груду курток и плащей, которыми завалили кровать: – По крайней мере, не замерзнет. – Восемь сорок три! – считал Джей-Пи цифры с электронного будильника у изголовья. – А по-французски? – Папа говорит, что время не французское. Что время всегда только английское. – Так или иначе, солнышко, тебе давно пора спать. – Аманда утолкала его под чье-то длинное пальто, и он тут же натянул на себя еще несколько других, закутавшись до самого носа. – Не задохнись. – Ладно. Она повернулась к Кумико: – Он выключится через минуту, вот увидите. – Очень славный малыш, – сказала Кумико. – Да. Спасибо. Кумико ткнула пальцем в блюдце: – А я вот наслаждаюсь минуткой покоя. Прячусь от гостей, чтобы вернуться на вечеринку отдохнувшей. – Всем так не терпится вас увидеть. Всем этим чужим людям с деньгами. – Не думаю, что это взаимно… Обе улыбнулись, и Кумико не сказала ничего, только съела щепотку риса. Это была их первая встреча с тех пор, как Кумико подарила Аманде табличку, и Аманду буквально разрывало от желания рассказать ей все, что она сдерживала в себе так долго. Это напоминало ей дни, когда она возвращалась из школы домой до самой макушки напичканной новыми знаниями и ей так отчаянно хотелось поделиться ими с мамой и папой, что оставалось загадкой, почему она до сих пор не взорвалась и все это не вывалилось на обеденный стол вперемешку с кишками, мозгами и кровью. Она часто думала, не случается ли подобное с единственными в семье детьми; что, возможно, будь у нее братья или сестры, они бы давно выбили из нее подобный энтузиазм. Она погладила уже заснувшего Джея-Пи по макушке и спросила себя: в день, когда смерть постучит у ее порога, вернется ли он домой, чтобы рассказать ей о динозаврах или треугольниках? Но с чего начинать разговор с Кумико? С вопроса, переехала ли она к Джорджу? Или что за люди собрались внизу и собираются ли все они теперь стать частью их жизни? Или откуда возникли образы на табличке, которую Кумико подарила ей, и почему они вселяют в нее такую беспомощную, больную, агонизирующую надежду? Или почему она плачет при одной только мысли об этом? И почему перестала плакать от мыслей о чем бы то ни было еще? И где была Кумико так долго? Куда запропастилась? Где ее носило? Где?! И как можно так страшно скучать по человеку, которого до сих пор видел только однажды? Когда же она открыла рот, все, что вырвалось из него, было даже не «спасибо за табличку», а просто: – А что это вы едите? – Это похоже на сладкий рисовый пудинг, – ответила ей Кумико, но подняла палец, упреждая ее кивок. – Только не то, что ты думаешь. Кое-что из моего детства. – Рецепт вашей мамы? Кумико покачала головой: – Мама была не самым лучшим поваром. Хочешь попробовать? – О нет, спасибо, – сказала Аманда, хотя не могла отвести от тарелки глаз. – А вы теперь живете с моим отцом? Кумико выдержала паузу, чтобы прожевать кусочек «пудинга». – Это ведь не страшно? – Конечно нет, – сказала Аманда. – Неожиданно немного, но… – Но что? – Да ничего. Просто вы буквально… выбили его из седла. Нашего Джорджа. – Надеюсь, как раз этого я не делала, – сказала Кумико, отправляя в рот очередную щепотку риса. – Джордж для меня – все равно что скала в океане. – А вы при этом волны? В ответ Кумико опять улыбнулась. Но тут же снова нахмурилась: – Твоя подруга… – Подруга? – Та, которую ты сегодня привела. Лицо Аманды скривилось, в глазах промелькнула тревога. – Ну, она мне совсем не подруга… – Правда? – Мы вместе работаем. У нее случился нервный срыв, я ее пожалела и позвала в гости. Надеюсь, это не страшно. – Срыв? – Да. Словно кто-то завел ее изнутри, да так сильно, что треснули шестеренки. Очень странно. Извините меня. Я должна была у вас спросить… – Не волнуйся, если поступила так по доброте. Точно не хочешь попробовать? Так и заглядываешь мне в блюдце. – Все толстые женщины делают это. Смотрят на еду. Лицо Кумико вдруг стало удивленным – и, как ни странно, сердитым. – Ты – не толстая, – отрезала она. – Ты, которая говоришь правду даже себе во вред, как ты можешь этого не видеть? – Я пыталась пошутить, – быстро сказала Аманда. – Я вовсе не думаю, что я… – Вот этого я никогда не пойму, – перебив ее, продолжала Кумико. – Неспособность людей видеть себя отчетливо. Видеть то, чем они являются на самом деле, а вовсе не то, на что они боятся походить или, наоборот, походить мечтают. Почему вам никогда не хватает того, кто вы есть? – Кому? Мне? Или всем вокруг? – Если б вы могли видеть о себе только правду… – Тогда б мы не были людьми. Кумико вдруг остановилась – так внезапно, точно ей влепили пощечину, и, как ни странно, словно даже чему-то обрадовалась: – Неужели? Ты, правда, так думаешь? – Я думаю, быть человеком – значит сильно к чему-то стремиться, – ответила Аманда. – Сильно чего-то желать. Сильно в чем-то нуждаться. И почти всегда это есть в нас. Такая разновидность яда, который отравляет все вокруг. |