Онлайн книга «Уровень. Война»
|
Эта баба – бомба с замедленным механизмом в его собственной квартире, а он только что нажал «отбой» жизненно важному разговору и тем самым лишил себя права на легкий и безболезненный выход из положения. Эта баба – ловушка, головная боль, напасть и проклятье. И она, возможно, уже проснулась. По асфальту парковки, заставив две головы (коротко стриженную и длинноволосую) удивленно повернуться в сторону внедорожника, протяжно и остро взвизгнули шины. * * * – На свидание? – Да. Вы ехали со мной на свидание. На первое. Больше всего его злило в ее глазах не удивление, а возникшее параллельно с ним выражение – а-ля «могла ли я быть такой дурой?», которое Ани тщательно и почти бесполезно пыталась теперь замаскировать. Эльконто чувствовал себя не просто клоуном – клоуном-неудачником, стоящим перед улюлюкающей аудиторией в зале. «У-у-у, давай, уходи со сцены! Не смешно, плоско, глупо!» Он бы ушел, если бы ни сидящая на постели женщина, лапшу на уши которой он сам так тщательно пытался вешать. – Мы познакомились позавчера на улице. Я к вам подошел, сказал, что вы мне понравились (улюлюканье в невидимом зале усилилось, превратилось в недовольный гомон), пригласил на свидание. Вы поначалу отказывались… В ее глазах слегка распогодилось – значит, не такая дура, раз отказывалась; Эльконто теперь злился на обоих – на себя и на нее. – …потом согласились. Я был настойчив. – И на следующий день поехала в ресторан на такси? – Да. – И попала в аварию? – Да. – А как вы узнали о ней? Вам кто-то позвонил? Таксист? Врачи? У меня в телефоне был ваш номер? Острый, несмотря на потерю памяти, ум; Дэйн нехотя восхитился. – Я ее случайно увидел, потому что проезжал по тому же мосту. Увидел, остановился и забрал вас к себе. – А почему просто не дождались врачей? – Потому что у меня есть знакомый врач – Стивен. Он лучше всех других, и он, я знал это, приехал бы быстрее бригады медиков. К тому же, у вас могло не быть страховки или денег… Она долго молчала. Жевала бледные безо всякой помады губы, смотрела в сторону. Пыталась вытряхнуть из давшей сбой памяти хоть одно изображение, соответствующее рассказу – собственные мысли, эмоции, обрывки картин, как собиралась на встречу, – но, как он видел, тщетно. Морщилась от вновь подступающей головной боли. Наконец, тихо произнесла: – Это было очень… благородно… – Это слово она налепила ему на лоб, как бумажку, которая не желала клеиться – пришлось послюнить и прилепить вновь, подержать, прижав ладонью, – с вашей стороны забрать меня к себе. Только это очень… неудобно. Получается, вы не знаете, где я живу? – Нет. (Мог бы узнать по базам, но зачем говорить об этом – напоминать об издержках профессии?) – Но… как же мне теперь найти собственный дом? Мне… Получается, я не знаю, куда идти… – Вам не нужно никуда идти. – Но как же? Я не могу вот так взять и остаться у вас. – Можете. – Нет! Поверьте, это действительно благородно с вашей стороны привезти меня сюда и оказать помощь, но меньше всего я хочу стать обузой… Мы друг друга совсем не знаем, и, возможно… Она замялась, но он и без того знал продолжение фразы: «совсем не подходим друг другу» и даже был с ней согласен, но попросту не мог, не имел права озвучить это вслух. – Может быть, вы знаете кого-то из моих знакомых? Друзей? Хотя бы что-то обо мне? – К сожалению, нет. – А мой телефон – где он? – Потерялся. Видимо, остался на сиденье в такси. Простите, я не успел его найти. Ани-Ра поджала губы; в ее глазах мелькнула та самая горечь, которая неизменно прожигала в его совести новые дыры. Растерянность, отчаяние, страх. Она одна с незнакомым мужчиной и в незнакомом доме. Она ничего не помнит; мир в ее зрачках снова поплыл. – Послушайте, – для того, чтобы произнести следующую фразу правильно, Эльконто пришлось изрядно напрячься – натянуть на лицо доброжелательную и крайне терпеливую маску, а в голос добавить несуществующей теплоты и заботливости, – вы спокойно можете остаться здесь, пока что-то не вспомните. У меня много комнат. Если не хотите, я даже не буду вас лишний раз беспокоить – просто живите, отдыхайте и вспоминайте. Все в порядке. Это меня не напряжет, правда. Я обеспечу вас всем необходимым, а как только ваша память восстановится, вы вольны, сразу же уехать домой. Она смотрела и молчала – бледная, неуверенная, потухшая, а он не знал, что еще добавить. – Обещаю не приставать. Шутка, несмотря на легкий и веселый тон, не удалась, а ответная улыбка не вернулась. – Вы очень добры. – Ответила Ани-Ра сдержанно и опустила голову, спряталась. Вид дрожащего подбородка вновь заставил Эльконто неслышно вздохнуть. * * * Вызов от Стивена прозвучал, как только он прикрыл дверь спальни. – Что еще? – Прошипел Дэйн в трубку и направился к лестнице. Вниз, на кухню. Нужно срочно чего-нибудь выпить, хотя бы воды. – Слушай, я тут подумал. Тебе бы надо сменить машину. – Довольно вещал на том конце голос доктора. – Потому что если она выйдет во двор и увидит джип, под который крепила бомбу, может все вспомнить в экстренном порядке, а нам этого не надо. Так что, смени машину. – Ты обалдел? – Эльконто не успевал справиться с одним приливом раздражения, как его эмоциональный берег тут же накрывал другой. – Машину сменить?! Может, мне еще волосы остричь и перекрасить в какой-нибудь, как у тебя, цвет солнечного говна? В трубке выругались, но не зло, скорее, весело. – Раз она не вспомнила тебя с косичкой, значит, этот параметр не сработал. А вот машина может. – Блин, а дом? А Барт? Все сменить? И представиться ей Брюсом Попкиным? – Тебе бы пошло… – Стив! – А я что? Купи, говорю, пока другую машину. – Вот ты мне и купи! – Зло процедил Дэйн, добравшись до кухни. – Ты же у нас свободен, пока я тут связан по рукам и ногам. Бабки отдам. Но если выберешь мне дерьмовый драндулет, я прикачу его к твоему дому и оставлю взамен твоего. Понял? Нет, этот несносный «рыжик» еще хохотал? Как он мог так хохотать в трубку, когда Дэйн по уши, да нет, уже по самую макушку, увяз в дерьме? – Куплю. – Раздалось на том конце. – Вечером будет. Пока загони свой в гараж и ходи пешком. «Яйца тебе откручу» – хотел сказать Дэйн, но не сказал. Все-таки помощь. Все-таки, это надо расценивать, как помощь. Вода в стакане преломляла солнечные лучи и шла мелкой рябью, потому что подрагивали лежащие на столе ладони. Рядом лежал притихший телефон; пить не хотелось. |