Онлайн книга «Аарон»
|
За окном кабинета цвел погожий день, но солнечный свет, будто опасаясь нарушить мрачноватую атмосферу кабинета, проникал сквозь тяжелые портьеры осторожно; лишь два ярких пятна протянулись по паркету от стены почти до самого стола – остальное тонуло в привычной серости. – Простите, я так и не спросила вашего имени. – Франк Маннштайн. – Очень приятно. Я… – она чуть было не сказала «Райна» и тут же прочистила горло, – Марго. Марго Полански. – Да, я знаю. Конечно, знает – он видел ее имя в завещании. Райна откинулась на высокую кожаную спинку кресла, которая заканчивалась выше ее макушки, – не женское кресло, мужское. В нем она всегда чувствовала себя некомфортно. «Как бродяжка на троне». Зачем она вообще сохранила этот кабинет в том виде, в котором он изначально присутствовал в просторной квартире? Почему не переоборудовала его под что-то другое? Это все риэлтор – он так сладко пел про «имидж» и «престиж», что она в какой-то момент поддалась – по-новому взглянула на обшитую дубовыми панелями комнату и решила, что она ей – мрачная и мужская – по душе. Оказалось, не по душе. Как и попытки с важным видом, сидя в гигантском кресле, пускать пыль в глаза. Пыль давно кончилась. Важный вид рассеялся. А кабинет остался. – Так чем обязана, мистер Маннштайн? – Можно просто Франк. Дружелюбный жест Райна оценила, однако называть юриста Доры просто Франком ни за что бы не решилась: сие предложение – просто вежливость, не более. – Зовите меня Марго. – Мисс Полански, с вашего позволения. Обмен любезностями состоялся. Пришел черед переходить к делу – с формальностями покончено; чай был предложен еще на входе. – Я вот по какому поводу, – Маннштайн огляделся в поисках кресла или стула, куда мог бы присесть, но, не найдя такового, притворился, что вовсе не удивлен. Стулья отсутствовали; юрист деловито приподнял брови и продолжил говорить. – Перед тем как покинуть этот мир, уважаемая мисс Дора Данторини попросила меня ознакомиться с кое-какими бумагами. – Моими. – Да, вашими. Документами. – Приговором. – В каком-то смысле. – В прямом смысле, – Райна начала злиться – к чему ходить вокруг да около? – Да, Дора говорила, что у нее на примете имеется юрист, которому она собиралась передать для ознакомления мои бумаги. Я так поняла, что она их вам передала, а вы ознакомились. Ничего не нашли? Она была уверена, что не нашел. Ни один самый умный черт в этом мире ничего бы не нашел там, где бралась за дело Комиссия… – Нашел. Райна ушам своим не поверила. Зависла, остолбенела и превратилась в компьютерный жесткий диск, которому только что стерли бут сектор. Нашел? Что нашел? Не мог он ничего найти… Франк с важным видом кивнул, вскинул кейс, который все это время держал в руке, достал из него копии ненавистных Райне бумаг. Подошел к столу. – У вас есть лупа? – Что? Она, все еще не вышедшая из транса, продолжала смотреть на него, не моргая. – Лупа. – Да… сейчас. В ящиках стола, куда она заглядывала лишь единожды при переезде на новую квартиру, нашлось все, кроме лупы, – блокноты, ручки, линейки, степлер, чернильница и перо, сантиметровая лента… черт. – Нет лупы, простите. А зачем она? – А вот зачем, – Франк положил на стол один из листов – кажется, последний, – склонился над ним, снял с носа собственные очки и использовал их в качестве увеличительного стекла. – Вот здесь есть мелкий текст, видите? – Вижу. – Вы его читали? Особенно тот, на который указывает расположенная на третьей странице сноска в виде звездочки? Звездочки? Да там были тонны этого мелкого текста – длиннющие абзацы, – и да, она пыталась читать его. Дважды. Но оба раза начинала психовать от сложности построения текста, чувства обреченности и от того, что каждый раз уясняла лишь одно – у нее нет выхода, кроме как ходить с уродскими шрамами на теле всю оставшуюся жизнь. Нет его. НЕТ! ВЫХОДА! – Читала. Но там… сложно. Юрист не стал язвить. Кивнул. – Да, сложно. Однако там кое-что сказано – кое-что важное для вас. И текст под сноской не всегда читаем – требуется определенный свет, – потому вы могли его не заметить. Свет? Вот хитрецы. Мало того, что все напечатано минус десятым размером шрифта – да-да, тем самым, где и ползающей мухе потребуется лупа, – так еще и определенный свет им подавай. «А он умен – этот Франк, – Райна вдруг взглянула на склонившегося над столом человека с залысиной на голове другими глазами. – Дотошный». И впервые в ее уме это слово прозвучало комплиментом. Она так и продолжала смотреть на его лысину, когда Маннштайн оторвал взгляд от документа, моргнул и удивленно спросил: – Так вы хотите узнать, что там написано? – Конечно. Да-да, хочет. Наверняка в этих напечатанных микроскопическим текстом абзацах сказано то, что ей положена амнистия – освобождение от наказания. Через пару тысяч лет, например. Вполне в духе Комиссии… Поганая шутка. Райна боялась верить. Даже мысли об этом не допускала. – Так вот, сноска на странице три указывает на определенный фрагмент текста, в котором описаны все случаи «но» или, как мы их называем – фритальные возможности обвиняемого субъекта, наказание которого положено считать конгедениальным, а на самом деле… Она уже запуталась. – Ближе к делу, Франк, – Маннштайн мигнул – она все-таки назвала его по имени. – Там есть что-то полезное для меня или нет? – Есть. На это раз мигнула она. – А вы можете рассказать мне об этом простым языком? – Могу. Он почти обиделся. Почти. Хотел продемонстрировать словарный запас профессионала, но привычно наткнулся на дилетанта. И с профессиональной выдержкой не стал обращать на это внимание. – Там сказано, что обвинение с вас будет снято в случае, если вы предпримете одно действие. – Какое действие? Приползет к представителям Комиссии на коленях и будет стоять перед ними сорок дней и ночей кряду? Поклянется, что никогда и никого не будет больше убивать? Удавится в счет искупления грехов на собственной люстре? – Посетите некий объект. – Какой объект? Ее голос внезапно охрип; внутрь против всякой воли начала заползать вера – вера в лучшее. А что, если… Если он прав? И обвинение можно снять? Почему она – дура – не прочитала этот текст раньше? Почему не прочитала… |