Онлайн книга «Аарон»
|
Голос собеседника стал очень мягким, но легче от этого не сделалось. – Райна, если Магия вмешалась, значит, это очень важно. – Чтобы я сказала правду? – Да. – Но я не хочу! – Значит, это жизненно важно, понимаете? Значит, эта правда изменит течение вашей судьбы так, как вы хотите, чтобы оно изменилось. – Я уже никак не хочу. У нее тряслись поджилки. Не надо никаких изменений, никаких. Только дойти бы до дома… – Райна… – Нет, Майкл. Я не буду. – Райна, – он смотрел тепло и одновременно просительно, – вы все еще себя стыдитесь? Хотелось смеяться – нервно и зло. – Вы просто не знаете, что я сделала. Конечно, я себя стыжусь, а как же еще? – Не важно, что именно вы совершили, но почему-то крайне важно, чтобы ответ на свой вопрос услышал тот, кто его задал. – Нет. Нет-нет-нет, – шептала она, глядя мимо мужского плеча. – Нет. – Да. Сделайте это. Магия не хочет пускать вас дальше, пока правда не прозвучит. Она должна прозвучать. – Нет, – к векам вдруг подступили слезы. – Не должна. Не прозвучит. – Тогда Уровень не выпустит вас в Черный Лес, не даст продолжить путь. Черт! Ну почему всегда так? Почему ей либо придется идти и отвечать на вчерашний вопрос, или же Майк сообщит всем, что дальше они не могут двигаться из-за нее, Райны. – Майк, – она шептала, просила, умоляла, – не надо правды… Она сильно… плохая. Я не хочу. – Райна, никто вас не осудит. Но это важно, слишком важно. Если не верите себе, доверьтесь мне – это изменит всю вашу жизнь. Магия никогда не вмешивается просто так, и сейчас она очень желает вам помочь. – Помочь? Вы издеваетесь? Хотите, чтобы я вывернула душу наизнанку, и думаете, мне это поможет? – Сделайте это. Он смотрел тепло, но настойчиво. Не принуждал, но ожидал от нее принятия правильного решения. – Сделайте. – Нет. – Сделайте. Вы можете. – Не могу. – Вы можете, Райна. – Не сделаю. – Сделайте. И он дал ей пять минут на то, чтобы собраться с силами. Сказал, что подготовит к разговору остальных. И уже не увидел того, как она прижалась спиной к стволу, сползла по нему до самой земли и закрыла лицо руками. * * * – Из-за нее? – Из-за Райны? – И как теперь это исправить? Майкл смотрел на друзей тяжелым взглядом; на их лицах колыхались янтарные блики от костра. – То, что она сейчас вам расскажет, будет тяжелым для восприятия. И она этого боится. Боится, что ее осудят, не поймут и не поддержат. Вы поддержите, если сможете, – пусть не словами, мыслями. Если она откроется, откроется и дальнейший путь. Но правда может оказаться неприглядной, понимаете? Они молчали. Удивились, когда он объяснил, что происходит. Удивились тому, что принуждает кого-то признаться – не желали бы сейчас оказаться на ее месте. – Может, не надо? Аарон уже жалел, что подошел к ней с вопросами вчера. Ведь теперь ей предстоит настоящая пытка. И мало ли, что у него разыгралось любопытство, зато теперь человеку страдать – говорить о том, о чем не хочется говорить. Нехорошо, неприятно. Дискомфортно. Но ведь и назад поворачивать – тоже не дело. Чертов уровень – слишком своенравный на его вкус. Плохо вышло, плохо. – Что-то изменится от ее ответа, иначе Магия бы не вмешалась. Баал глядел в сторону, Канн себе под ноги, Декстер как будто смотрел на Морэна и одновременно сквозь него. – Просто подождем ее. Она соберется с силами, она сможет – я верю. Куртка Майкла нагрелась со спины от жарких всполохов; где-то вдалеке тревожно крикнула птица. Аарон закурил. * * * Правда. Она вдруг снова осталась в целом мире одна. Правда. Правда означает, что от нее вновь все отвернутся – даже Майкл. Даже он. Он просто не знает, какая она – правда. И снова будет холодно и больно, и снова придется притворяться, что ей все равно, что ее не задевают презрительные взгляды, что не трогает равнодушие, что никто не хочет с ней общаться. Не в первый раз и не в последний… Холодно, стыло внутри. – Магия, зачем ты это сделала? Зачем? Молчал лес, скрипели, как и прежде, стволы, шумели над головой кроны. Но все теперь казалось иным – неприветливым, неродным, не «за» нее. Тишина внутри. После того, как она расскажет – если расскажет, – уже точно не сможет себя полюбить. Не смогла раскрошенную на кусочки, а после «правды» она совсем распадется на пыль, на атомы и уже не соберется в цельного человека. Шрамы. Есть или нет – без разницы. Одиночество. Тоска. Инъекция. У нее все еще есть шанс позвонить доктору, есть шанс уйти. А еще есть выбор – она может уйти, никому ничего не рассказывая. Может просто свернуть этот поход, окончить операцию досрочно, ведь уже расплатилась. А что будут презирать – так будут в любом случае. Тепло уже не станет – ни сейчас, ни потом. Ни в каком случае. Жаль, что так повернулось. Зря. Трещал на поляне костер, испускал тепло, переливался всеми бликами бежевого. Уже не для нее. А там ее ждут. Для разговора. Для ответов на вопросы. Как на суде… В какой-то момент Райна решила – не пойдет. Промолчит. Ну и пусть не дойдет до озера, пусть. А уже через секунду поняла, что – нет, пойдет. Пойдет! Иначе всю оставшуюся жизнь будет корить себя за слабость. Будет стыдиться. За то, что не смогла тогда, не смогла и теперь – ведь однажды уже проявила безволие, позволила жизни «рулить» за нее, не желала брать на себя ответственность, слишком сильно боялась. Боится и теперь. Так сильно, что сильнее некуда. Вот только отступать уже не будет – один раз отступила… «А может, – вдруг пришла странная до абсурда мысль, – она выльет эту историю наружу, и ей станет легче?» Да, собеседники не те и момент не тот, но вдруг? Пусть даже ее никто не поддержит и фразы доброй не скажет, но вдруг со словами, с этой «правдой» уйдет и часть боли? А если так, то стоит попробовать. Ноги не гнулись, руки не желали слушаться, тело превратилось в болезненный и комковатый воск, однако Райна решительно поджала губы, поднялась с земли и какое-то время стояла, не шевелясь. Секунда, две, три… Минута. Тяжелый вдох, тяжелый выдох. Все, вперед, на суд. На свой последний в жизни суд, после которого ей будет уже на все наплевать. И хорошо, если так. |