Онлайн книга «Любовь не с первого взгляда»
|
– Вы уже здесь бывали, Надежда? – задумчиво изучая меню, спросил Саша. – Посоветуйте, что заказать? – Здесь свиные отбивные очень вкусные, – так же задумчиво ответила она ему, стараясь незаметно потрогать себя за талию. Черт, так и есть! Вылезшая складка на талии, та самая, совершенно нагло уперлась в ладонь, напоминая о том, что уж кому-кому, а ей про свиные отбивные даже и вспоминать не надо, а не то что в пищу употреблять. А ведь хочется! Внутри организма такое острое чувство голода разлилось, пока она его, свой этот вредный организм, в салоне снаружи ублажала! Все ему мало. Получив хорошее снаружи, он требовал такого же и вовнутрь. И немедленно. И слышать не хотел, что одно другому очень даже противоречит. Если внутри будет вкусно и хорошо, то снаружи опять же будет совсем нехорошо. – Ну, отбивные так отбивные! – легко согласился Саша. – А пить что-нибудь будете? Мне-то нельзя, я за рулем. – А я вообще не пью. – Ой, простите, я ж забыл совсем. Они сделали заказ подошедшей вежливой девушке-официантке. Надежда таки не смогла отказать себе и попросила принести проклятую отбивную, дав себе клятву просидеть потом на капусте три дня подряд. И не пожалела. Отбивные принесли – просто песня какая-то! Такие, какие она любит: чтоб с жирком чуть-чуть. Даже глаза прикрыла от удовольствия, пережевывая первый кусочек. – А вы гурманка, наверное? – весело спросил Саша, глядя на нее. – Ага. Она самая и есть. Нахожусь в вечном противоречии между потребностью быть худой-стройной и желанием хорошо поесть. Они у меня в состоянии постоянной войны находятся. – И кто обычно побеждает? – А с переменным успехом. То одно, то другое. – А зачем? – Что – зачем? – Ну, война вам эта зачем? Так сильна потребность в худобе-стройности? – Да нет, в общем. Я раньше вообще полной девушкой была, и меня это нисколько не напрягало. Жила и жила, себя не истязая, человеком себя чувствовала. – А потом что случилось? – А потом пора пришла в люди выходить! Замуж то есть. А вашему же глазу мужицкому только худобу-стройность подавай, на остальное он глядеть не желает, подлым образом отворачивается. – Да ну, чушь какая! – И ничего не чушь! Вы вот сами, положа руку на сердце, скажите: ведь никогда бы внимания не обратили на полноватую девушку? – Не знаю, – пожал плечами Саша, – как-то не думал об этом. – Да потому и не думали, что и впрямь внимания не обращали. Зачем? Глаз ведь только на красивом останавливается. На привлекательном, худом, стройном. Ваша Алиса наверняка такая? – Да, она очень такая… привлекательная. Очень необычная. Не как все. Это вы правильно сказали. Такая привлекательная, что смотришь на нее и ни о чем другом уже и не думаешь. Топаешь за ней след в след, и все. И ни шагу в сторону. Потому что вроде как и причин нет особых в сторону прыгать. И красавица, и умница, и жена замечательная, и все для тебя, и все в дом, в дом… – Ну так все правильно! Она гнездо свое вьет! Как все женщины. Потому что так надо, так природой положено. И я вот также пыталась. Тоже изо всех сил старалась быть и умницей, и красавицей, и чтоб все в дом. А от меня муж ушел. Почему? Чего вам еще надо-то? – Да ничего! Провались оно, это ваше гнездо, знаете куда? – вдруг поднял Саша на нее сердитые потемневшие глаза. – Не надо мне такого семейного счастья! Если оно делает человека не любящим, а таким, таким… – Каким? – Изысканно-меркантильным, вот каким! – Ой, боже мой, какие мы нежные! А что в том плохого, когда человек для семьи старается? Да пусть он при этом хоть каким будет! Семья – это вам не просто любовь-морковь, это все намного сложнее. Тут уже не про любовь, тут про терпимость говорить надо. А как вы хотели? Это ж работа, это тяжкий труд во благо. – А не хочу тяжкого труда во благо. Какой в этом смысл? Зачем жить рядом с человеком, у которого вместо души – хитрая шкатулка для складирования накопленного? Конечно, вроде и ты ничем не обижен, и тебе выдается из этой шкатулки все что полагается, по полному списку жизненных удовольствий. И сам ты в этой шкатулке вместе с потрохами сидишь. И снаружи тоже все красиво: и шкатулка, и ее хозяйка… А только нельзя прожить всю жизнь, будучи чужой собственностью. С поводком на шее. Нельзя, чтоб тобой просто пользовались. Хотя и можно, наверное. Только я не могу. – Это вы сейчас о жене своей так говорите? – Да. О жене. Теперь уже о бывшей. Ушел я. И давайте обойдемся дальше без комментариев. И так лишку разговорились. О бывших женах вообще нельзя говорить плохо. О них лучше или хорошо, или никак. – Как о покойниках, что ли? Ну вы даете. И вообще, что в такой шкатулке плохого? Просто в семье должен быть кто-то лидером. Наверное, по этому принципу нормальная семья и складывается? Кто-то из пары должен посадить себя добровольно в чью-то шкатулку? Я вот себя добровольно посадила. И не моя вина, что так все вышло. – Нет, Надежда. Наверное, это не семья, это уже другое что-то. Я и сам еще не разобрался. Одно только понял: привлекательность сама по себе – штука очень опасная. В чем бы она ни выражалась. Хоть в красоте, хоть в другом каком качестве. – …или в мужской трезвости, например… А что? Тоже привлекательное качество… – задумчиво произнесла Надежда, тихо его перебив, отчего он посмотрел на нее удивленно и замолчал. Потом, будто спохватившись, заговорил снова: – Ну да. Ну да. Может быть. Вполне может быть. Так вот, что я хотел сказать… За этой вот привлекательностью порой идешь и сам себя теряешь. Одному только глазу, который все падает и падает на что-то, доверять совсем нельзя. В любом случае надо самим собой оставаться. Только тогда имеет смысл мужчине и женщине вместе жить. – А… эта ваша Алиса… Она как вообще к вашему решению отнеслась? Ну, что вы уйти от нее решили? – Да плохо отнеслась. Она вообще терять своего не любит. Вернее, не умеет. Для нее потеря чего-то ей одной принадлежащего – смерти подобна. Или хотя бы потенциально принадлежащего… – Господи, как вы странно говорите: потенциально принадлежащего! – Да ничего странного тут нет. Знаете, мы после свадьбы у деда ее поселились. У него квартира очень хорошая, а дед уже сильно старенький был. Но шустрый еще. Он вообще человеком необыкновенным был, хотя его все просто чокнутым маразматиком считали. А на самом деле он очень умный. Так вот, Алиса его квартиру как бы своей уже считала. Умрет, мол, дед, а наследство она как единственная внучка примет. А дед взял и выгнал нас. Вернее, он Алису выгнал, ко мне он хорошо относился. И обещал квартиру государству завещать. – А за что он ее так? – Да были причины, в общем. – Какие? – Серьезные. Я бы тоже за это на его месте выгнал. |