Онлайн книга «Хозяин урмана (сборник)»
|
Колобов озадаченно почесал макушку: верить или не верить? С одной стороны, остяк испуган не понарошку, с другой — ну, ересь же несусветная!.. — Значит, ты думаешь, что этот… хозяин не пустит нас в урман? — Почему не пустит?.. Нет, ходить там можно всякому — по грибы, по ягоды. А вот деревья рубить или зверя промышлять, — Кёлек передернул плечами, — ускёнхой надо делать… — Что это? — Обряд такой… Его каждый охотник знает. — И ты? — Да… — Остяк нервно оглянулся. — Чего ж ты тогда дергаешься? — насторожился Колобов и тоже против воли бросил взгляд за спину. Ничего особенного не увидел, конечно: полупустая после торгов площадь, одинокие две-три фигуры вдалеке — наверное, дворники. — Так ведь здесь Хозяин! — почти выкрикнул Кёлек, останавливаясь. — Брешешь, — холодно парировал урядник. — Он у вас в холодной сидит… — Это студент, что ли?! — Ну да… — Я и говорю, брехня твоя пьяная! — Дядь Никита, ей-богу, не вру! — Кёлек чуть не плакал. — У него на шее мойпар тавыт висит! — Чего висит?.. — Мойпар тавыт… Знак Хозяина… Колобов снова невольно взялся за чуб, нахмурился, припоминая. — Там вроде чья-то голова была?.. — Ага! Медвежья. — Значит, ваш хозяин урмана — медведь? — Медведь — его тело. А дух — весь лес! — Так наш-то студент — человек! — облегченно хохотнул урядник. — Подумаешь, раздобыл где-то древний оберег… — Хозяин он! — убежденно возразил остяк. — Вот что, паря, — посерьезнел Колобов, — нас от приказа никто не отстранял, так что сейчас ты пойдешь в баню, и чтоб к утру был как огурец! Выступаем по утренней зорьке. — Дядь Никита, пропадем ведь!.. — Цыц, я сказал!.. * * * На следующее утро, плотно позавтракав, отряд верхами направился через город к северной заставе. Кёлека подсадил на круп своей лошади Головастый, а ценного пленника усадили отдельно на заводную кобылу, примотав онучами к стременам, а руки сыромятным ремнем к луке седла. Колобов взял кобылу к себе на повод во избежание всяких недоразумений. Отряд медленно проехал по Духовской улице до церкви, и Никита заметил за изгородью, на крыльце дома, отца Елисея. Поп проводил кавалькаду пристальным взглядом и… не перекрестил. Свернули на более узкую и кривую Подгорную улицу, огибавшую подножие Воскресенского холма, и выбрались к северной границе городка. Собственно, за шлагбаумом кончался не только Томск, но и обжитая земля. Нет, конечно, дорога была. Пыльная, накатанная, она причудливо вилась по-над берегом Томы, высоким и обрывистым. Но уже через десяток верст незаметно превратилась в узкую, едва пробивающуюся из травы колею. За час неспешной езды казакам встретились всего несколько домишек за убогими плетнями, окруженные куцыми огородами. — Переселенцы, — кивнул на них Кёлек. — Издалека сюда едут… — И зачем? — ухмыльнулся Головастый. — За лучшей долей. — Что-то непохоже… — А комендант куда смотрит? — отозвался Колобов. — В другую сторону, — буркнул остяк и замолчал. Часа через три дорога исчезла окончательно, буквально растворилась в густом и мелком ельнике, заполонившем длинный, широкий распадок. Похоже, здесь когда-то бушевал пожар — кое-где до сих пор из травы проглядывали черные зубы горелых комлей. Никита пару минут разглядывал окрестности, потом махнул рукой — привал. Казаки спешились, пустили коней пастись по опушке, споро сварганили костерок. Появился казан на треноге, вода нашлась в распадке — узкий, но глубокий и резвый ручей тихо журчал между старых, мертвых уже корней. Урядник подошел к сидевшему на кочке пленнику. — Ну, студент, далёко ли отсюда до твоего скита? — Напрямую — верст десять… — Всего-то?! — …а по тропам десятка три наберется, — с усмешкой ответил Сукнов. — Отчего ж по тропам? — прищурился Колобов, жуя травинку. — Короткая дорога — не всегда самая близкая. — И безопасная?.. — И то ж… — Ну-ну, — урядник наклонился к самому уху пленника. — Заведешь не туда — первым похороню, — почти ласково сказал он. Поднялся и направился к остяку, боязливо поглядывавшему в их сторону. — Все дрожишь, паря? — Помирать не хочется, дядь Никита, — выдохнул Кёлек, косясь на Сукнова. — Погубит нас Хозяин!.. — Так, может, обряд сотворишь? — Попробую… Остяк встал и двинулся в ельник, в сторону ручья. — Помощь нужна? — кинул ему вслед Колобов, но парень только головой покрутил. Отсутствовал он часа два. Казаки успели сварить и съесть целый казан ячневой каши с салом, и кое-кто уже достал кисет и трубку, собираясь провести ближайшие четверть часа за приятным занятием. Но урядник оказался суров и неумолим. — Никаких перекуров! Дым в лесу за версту учуять можно. — Так ведь костер-то палим… — Костры все жгут. А табачный дух здесь в диковинку! В это время и вернулся Кёлек. Выглядел он слегка взбодревшим, даже легкая улыбка осветила его смуглое скуластое лицо, когда встретился взглядом с Колобовым. — Ну как, получилось? — улыбнулся и урядник. — Вэр лавыл сделал, — кивнул остяк, — вода ответила, трава ответила, белку видел. — И что? — Белка — глаза и уши Хозяина. — Молодец, Кёлек! — Никита похлопал его по плечу и обернулся к остальным: — Подъем! Выступаем… * * * Беда случилась ночью. Только сменилась вторая стража и глубокий сон сморил даже самых чутких и опытных, как грохот штуцера разорвал лесную тишину. Повскакали все разом. Но Никите потребовалась целая минута, чтобы разобраться в причине суматохи. Стрелял Степан Бутырка, один из двух сторожей. Один, потому что его напарника нигде не было видно. — В кого стрелял? — холодея от предчувствия, строго спросил урядник. — В него… ну, в скитника энтого!.. — У Степана заметно дрожали руки, сжимавшие разряженный штуцер. Колобов мгновенно развернулся к сухостою, возле которого уложили спать пленника, предусмотрительно привязав к стволу тайным казацким узлом. Сыромятный ремень, вернее, его обрывок, валялся на месте, а Сукнов исчез. — Что за черт?! — Никита быстро осмотрел ремень: он не был развязан или разрезан, толстая кожа оказалась перегрызена! |