Онлайн книга «Супердиверсант Сталина. И один в поле воин»
|
«Не дождусь!» – подумал старший майор и улыбнулся. Ему было хорошо, он снова оказался в своей стихии. Не в том смысле, что в море, а в деле. То открывая глаза, то снова смежая веки, задремывая и просыпаясь, Эйтингон мысленно прошелся по той череде мер, которые он успел принять. Не должно получиться так, как с Троцким, когда первое покушение сорвалось. Второго шанса захватить «Тирпиц» просто не выпадет, или же немцы настолько усилят охрану, что и близко к линкору не подберешься. Нет, все должно произойти лишь однажды, быстро и четко. Когда ТБ развернутся в обратный путь, к Нарвику станут подлетать дальние бомбардировщики. Если транспортники будут замечены немцами, начнется бомбежка порта – просто чтобы отвлечь внимание. Спору нет, пилоты бомбовозов могут попасть под удар, но тут уж… Будет подстраховка и у подплава – где-то взорвут цистерну с бензином, и немецкие гидропланы не смогут обнаружить лодки, они просто не сумеют вылететь. В другом месте устроят «нападение партизан» на гарнизон. Краном погрузят на миноносец ящик, полный не запчастей, а тротила, и не выйдет миноноска в море… Постанывая да позевывая, Эйтингон с хрустом потянулся и сел. С верхней койки выглянул Ганс Мюллер, белокурая бестия. Немец, Ганс полжизни провел в Норвегии, знал ее фьорды, как родимый фатерлянд. Будет переводить с норвежского. Что же касается языка немецкого, то одним из обязательных условий набора в команду угонщиков было умение говорить на языке Гёте и Гитлера и понимать сказанное. Многие болтали по-немецки свободно, кое-кто знал «дойч» в объеме разговорника, но понимал, что ему говорят. Нельзя было допустить, чтобы немцы переговаривались между собой, сговаривались, а бойцы опергрупп – ни бум-бум. К тому же, предполагалось, что хотя бы часть экипажа «Тирпица» поделится опытом с краснофлотцами, чтобы в Мурманск линкор пришел, ведомый смешанным экипажем, а не одними немцами, рулившими под дулом пистолетов. – Доброе утро, товарищ старший майор! – Скорее уж, добрый вечер. А Виктор где? – Туточки Виктор, – пропел Пупков, пролезая в каюту. Когда его видел Наум, еще в прошлом году, Пупков ходил с петлицами старшего лейтенанта. Ныне он вышел в капитаны. – Как спалось? – Спасибо-о… – зевнул Эйтингон. – Хоть отосплюсь под водой… Было тепло, но не душно – буквально за месяц до отплытия на «Катюше» поставили новую регенерационную установку РУКТ-3, которая не только поглощала углекислый газ, но и выделяла кислород. Это позволило лодке находиться под водой по пятнадцать суток, работая бесшумно и пробираясь куда угодно. Ограничение состояло в ином – использовать почти стометровой длины «Катюши» следовало на глубинах более сорока метров, иначе при срочном погружении субмарина могла удариться носом о грунт, когда корма еще возвышалась бы над водой. А подлодка и впрямь была велика. Два 100-миллиметровых орудия и пара 45-миллиметровых зениток, десять торпедных аппаратов – та еще хищница. Их каюта помещалась во втором отсеке, где находились кают-компания и офицерские одноместки. По сравнению со «Щукой» – простор, а по сути та же консервная банка, только побольше… – Товарищ старший майор, – завел Пупков, чье лицо приняло самое что ни на есть невинное выражение, напрягая Наума, – а вот скажите, почему та операция называлась «Утка»? Эйтингон свирепо засопел. – Откуда знаешь? – Слухами земля полнится! – ухмыльнулся Ганс. Наум возмущенно фыркнул. Помолчав, он вздохнул – чего тут скрывать? Все свои. – Это я придумал, – сказал Эйтингон ворчливо. – Троцкий постоянно врал про Советский Союз, его брехню печатали на Западе, а там брехливая писанина называется «уткой». Вот и назвали… – Акустики! – донеслось из соседнего, третьего отсека, где располагался центральный пост. – Горизонт чист, – ответили невидимые акустики. – По местам стоять, к всплытию готовиться! Малый ход. Звякнул машинный телеграф. – Рулевым! – сказал Лунин командным голосом. – Дифферент два градуса на корму! Всплываем в позиционное положение. Наум помнил, что это за положение. Это когда весь корпус под водой, а над волнами одна рубка торчит. Так лодку заметить гораздо труднее. – Есть! – браво ответствовали рулевые. – Нос лодки поднялся вверх. – А мы что, погружались? – поднял брови Эйтингон. – Ага… – сказал Пупков, роясь в своем объемистом багаже. – Гидроплан показался, мы и нырнули… Ганс, не видел, где моя бритва? – Видел. – Где? – В моем несессере. – А что она там делает? – Здра-асьте! Ты ж сам ее туда положил! – Я?! Мой любимый «Золинген»? А ну, дай сюда! Затупишь еще о свою щетину… – Ой, кто бы говорил! Тут «Катюшу» ощутимо качнуло. – О! Всплыли. – Рубочный люк отдраить, начать заполнение цистерн быстрого погружения, – продолжал раздавать приказы кавторанг. – Вахтенному и сигнальщику – на ходовой мостик. Запустить дизеля на зарядку, провентилировать отсеки! Узкий коридор наполнился гулким топотом, пугающе ясно лязгали люки. Шум моторов не доносился, лишь по переборкам растеклась дрожь. – Сигнальщик, смотреть за горизонтом! Штурман, определиться по координатам! – Есть! Эйтингон подумал было прогуляться на мостик – командир не шуганул бы его, – но лень пересилила. Кряхтя от удовольствия, Наум снова принял горизонтальное положение, заложил руки за голову и спросил: – Пупков, тебе «шпалу» за что дали? За нашу «командировку» в Германию? – Не-а! Вызвали, поблагодарили от лица командования, и все. Это мы в Турции отметились, побывали там с ребятами. Рыбаки на баркасе чуть ли не до самого Стамбула подбросили, а потом нам ваши ребята помогли, энкавэдэшники-нелегалы. Пособили со взрывчаткой. – И?.. – Пустили на дно ихний «Явуз»! Линейный крейсер, не хухры-мухры. – Недурно! А это не тот ли «Явуз», что раньше «Гебеном» звался? – Тот, тот! Тридцать лет кораблю. Починят его, подновят – и опять в строй. А что делать? У турок сильнее корабля нету! – И не будет! – засмеялся Ганс. Эйтингон принюхался. Влажный воздух попахивал электролитом – аккумуляторы занимали большую часть второго отсека, но и свежесть тоже чувствовалась. Неожиданно сигнальщик прокричал: – Воздушная тревога! – Всем в лодку, погружаемся! Краснофлотцы не спускались по трапу вниз, а слетали, держась за поручни. |