Книга Степные волки, страница 3 – Василий Сахаров

– Подъём, сучата! Пора отрабатывать свой хлеб, курвёныши! Ишь, разоспались, дармоеды! Великий герцог Штангордский, сиятельный Конрад Третий, да ниспошлют ему боги доброе здоровье и долголетие, заботится о вас! А вы только жрать и спать горазды, ублюдки!

Это ничего. Сегодня он ещё добрый. Обычно с плетью входит и на нас свою злобу вымещает. А к вечеру выпьет хмельной сливовки и подобреет. Однако до вечера далеко, и сейчас надо пошевеливаться, резво вскочить и выбежать на построение перед бараком. Матео, как всегда, пусть не плетью, но кованым сапогом огребёт по копчику. Как правило, это будет кто-то из девчонок. Их Матео любит бить больше всего, извращенец. А вчера я приметил, как они с воспитателем Гильомом стояли возле кухни и смотрели на девчонок из нашей группы. Нехорошо смотрели, не по-доброму, и мне показалось, что особенно пялились на Сияну. Твари! Убью!

Большой гурьбой сироты вывалились во двор и построились по четыре человека в ряд. Три прямоугольника, десять на четыре, итого сорок человечков в каждом. Одна коробка – один барак, все вперемешку, мальчишки и девчонки разных возрастов, от десяти до пятнадцати лет.

Мы – это всё, что осталось от каганата дромов, как нам говорят. Наверное, это так, но я давно уже не верю воспитателям, а кого-то другого, кто бы мог это подтвердить, ни разу не видел. И всё, что у меня есть от прошлого, – небольшая татуировка на правом предплечье: неведомый хищный зверь в плетении травяного узора. У остальных приютских мальчишек тоже есть татуировки. Разные. Как правило, звери. Но что они значат, никто объяснить не мог или не хотел. Нам бы день прожить и в ночь уцелеть. Поэтому зачем думать о том, что бесполезно, не помогает и никак не влияет на жизнь, а, наоборот, может вызвать ярость воспитателей? Вот мы и молчим. Только между собой можем что-то обсудить, а всех остальных людей привыкли воспринимать как недоброжелателей.

– Бегом, доходяги! – зарычал Матео, и мы разбежались по рабочим местам.

Мальчишки метут двор и рубят дрова. Девчонки по хозяйству, готовят завтрак, прибирают в бараках и домике воспитателей.

Мне без разницы, что делать. Но больше всего я люблю колоть дровишки, ибо каждый раз, когда колун входит в сучковатый чурбак, представляю себе, что это голова одного из воспитателей или мадам Эры. Опять же мускулы хорошо растут после такого труда. А они мне нужны. С пропитанием в приюте всё хуже, а организм требует своё. Вот и приходится постоянно выбираться в город, еду воровать, а там шпана местная. Но ничего, мы с дружком пареньки хоть и худые, но крепкие и жилистые. Пару раз всерьёз схватились с попрошайками и заставили себя уважать. Сначала подрались, а потом они стали нас к себе звать. Нормальные парни оказались. Такие же, как и мы, только местные.

– Завтрак! – вновь прозвучал голос Матео, и я побежал к столу.

Нельзя показывать, что сыт. Могут строго наказать, тут не забалуешь. Парня из первой группы, Курбата, как-то поймали с яблоком в кармане, и ему влетело. Пороли всерьёз и до тех пор, пока он сознание не потерял. Как Курбат выжил, не понимаю. Однако вон он стоит. Хоть и горбатый, но живой.

На завтрак баланда из кипяченой воды и квашеной гнилой капусты с тремя рыбьими головами на сорок человек. Не густо.

Торопливо проглотив неаппетитную мутную жидкость, я встал из-за стола и побежал к воспитателю Джузеппе. Он сегодня на раздаче рабочих мест, и есть вариант выбрать. Звенислав уже здесь, и Джузеппе, единственная добрая душа в этом поганом месте, спросил:

– На двоих?

Мы согласно кивнули, воспитатель не любит говорливых, и он небрежно бросил нам:

– Улица Башмачников, дом девять. Мадам Элоиза, поможете по хозяйству.

Мы вновь кивнули и, пока нас не остановил другой наставник, выбежали за ворота.

Мадам Эло-и-за – женское имя звучит для нас как музыка. Это сердобольная, разбитная и симпатичная вдовушка тридцати лет, которая своим безудержным темпераментом довела до инфаркта престарелого мужа и стала владелицей совмещённого с мастерской обувного магазинчика. Мы у неё уже бывали и работу свою знаем: навести чистоту и порядок, перетаскать обувь из мастерской на склад и пробежаться с её письмами по городу. Всё несложно, а кормит она хорошо. Не жадная в этом отношении тётка.

– О-ля-ля. – Мадам Элоиза встретила нас на входе. – Пламен и Звенко. Очень хорошо.

Она сказала, что делать, и мы приступили к работе. Так проходит весь день, и, сытно поев объедками, которые остались от рабочих, уже в сумерках мы вернулись обратно в приют.

Снова построение, нас пересчитали по головам, и в очередной раз мы навели порядок на территории. Затем ужин, который опять торопливо вливаем в себя, и отбой. Так прошёл ещё один день, и можно немного отдохнуть, но я заходить в барак не торопился.

Мой взгляд прикован к Матео и Гильому, которые подозвали Сияну и о чём-то её спрашивали. А она покраснела и отвернулась. Эти похотливые скоты засмеялись, но пока не решились потянуть её к себе в домик силой. Однако они уже близки к этому.

Вообще, я давно заметил, что наши девчонки, которые постарше, привлекают нездоровый интерес местных. Взять хоть Сияну. Светловолосая стройная голубоглазая красотка среди горожанок выделяется сразу. Те, как на подбор, полненькие, кареглазые, и волосы курчавые. Симпатичных много, но наши девчонки лучше. Есть в них помимо внешности какой-то внутренний огонь. Что-то настолько светлое и доброе, что это хочется беречь и защищать.

Звенислав и я зашли в барак. Остановились возле двери и подождали Сияну. Она вошла, прислонилась к деревянным доскам стены и украдкой смахнула с глаз слёзы.

Переглянувшись, мы подошли к девчонке, и я спросил:

– Сияна, солнышко, что случилось?

Она не ответила, молчала и смотрела на нас исподлобья. Поэтому Звенислав обнял её за плечи и прижал к себе, а затем, словно неразумного малыша, погладил по голове.

– Успокойся, – прошептал он. – Мы с Пламеном тебя в обиду не дадим.

– Как же, – всхлипнула Сияна. – Они вон какие бугаи, а вы ещё мальчишки.

– Зато мы крепкие, – усмехнулся я. – Любого за тебя сломаем.

– Это точно, – поддакнул Звенислав. – Что они сказали?

Девчонка успокоилась и, шмыгая покрасневшим носом, ответила:

– В домик к себе звали. Кормить обещали хорошо и приодеть, если стану с ними по-взрослому баловаться. А ещё они сказали, чтобы до послезавтра решилась. Иначе силой возьмут, а потом в портовый бордель мамаши Ритоны продадут.

Наклонившись к уху Сияны, я прошептал:

– Тебя никто не тронет, обещаю. Завтра ночью они в кабак пойдут, а там их наши друзья встретят.

Понимаю, что соврал девчонке, ведь нет у нас никаких друзей, но так спокойней. Мы сами всё сделаем, давно к этому готовимся. Но ей об этом знать не надо.

Сияна недоверчиво посмотрела на нас. А мы сделали значительные лица. По крайней мере, попытались, и она, хмыкнув, ушла в свой угол.