Книга Шоколад или жизнь?, страница 37 – Диана Мотт Дэвидсон

— Как ты узнала об ужине?

Она сердито надула щеки:

— Держу пари, теперь знает весь город.

Марла неохотно залезла рукой в свою просторную сумку, пошарила, извлекла из нее свежий номер «Маунтен джорнал» и с суровым видом протянула мне:

— Только не делай резких движений.

Развернув «ягуар», она укатила. Я засунула газету под мышку и поспешила к дому, мне срочно нужен был аспирин и новый бинт. Вино не заглушило боли. Ушибленные места распухли. Вдруг что-то привлекло мое внимание. Боковая дверь гаража, где располагался чулан, была приоткрыта. На первый взгляд — ничего особенного. Там кто-то был, или дверь просто забыли плотно закрыть.

Я зашла в гараж, стараясь произвести побольше шуму. Всматриваясь в темный угол чулана, я увидела там генерала. Он оглядывал ряды оружия над огромным столом. Я постучала, чтобы обратить на себя внимание. В ответ генерал кивнул.

— Не говори мне, что этот ублюдок опять… — начал он, глядя, как я придерживаю больную руку.

— Нет, нет. Это не он. Хотя наверняка я не знаю.

— Что случилось?

— Пожалуй, несчастный случай.

— Еще один?

Пришлось рассказать ему, что кто-то напал на меня в кафе, однако о последних словах нападавшего я умолчала.

— Все будет в порядке. Кафе пострадало больше, чем я. Что вы тут делаете? — спросила я, указывая на оружие.

— Полирую, — ответил Бо. — После этих цветов и шопинга в Вэйле мне захотелось заняться чем-то конструктивным.

Я не понимала, что конструктивного может быть в полировке оружия, но возражать не стала.

— Можно присесть? — спросила я робко. — Или меня засечет датчик движения?

— Они отключены, — заверил генерал и перестал смотреть в мою сторону. В помещении без окон глаза его казались темнее. Неоновая прямоугольная лампа на потолке освещала картонные коробки, подпирающие цементную стену. Там были знаки с перечеркнутыми сигаретой, огнем, спичками и еще постер национальной ружейной ассоциации. На дальней стене висел старинный оружейный шкаф со стеклянной дверцей — настоящее произведение искусства (должно быть, красное дерево). Но шкаф противоречил традиционному интерьеру, какой предпочитала Адель. Так что ему, бедному, приходилось скрываться в чулане. Я огляделась: куда бы присесть? Подошел генерал и помог мне устроиться на довольно крепком деревянном ящике.

— Из каких стран вы привезли все это?

— Отовсюду. Это часть моих исследований. Не волнуйся, это вот не заряжено. Автомат Калашникова, сорок седьмого года. Китайцы сделали. Любимое оружие террористов. Здесь его стало невозможно достать, привез из Марокко.

— Зачем?

Генерал сдвинул брови:

— Я — один из немногих в этой стране, кто сознает опасность, с которой нам приходится иметь дело. Нужно продолжать исследовать этот вопрос, может быть, однажды люди начнут меня слушать.

«Вместо того чтобы относиться как к изгою», — подумала я, а вслух спросила:

— Но зачем пересекать весь земной шар в поисках оружия? Ведь это не рецепты или мебель, допустим. Оружие нельзя обменять или отнести на рынок.

Он отвечал очень терпеливо, слово я была несмышленым ребенком:

— Мир, в котором мы живем, очень опасен, Голди. Объясняю на случай, если после общения со своим мужем ты еще не поняла этого. — И твердо добавил: — Он из тех, с кем хочется быть настороже.

— С бывшим мужем…

— Вот, например, Адель, — продолжил генерал, словно не слышал моего замечания. — Я полюбил ее и был полон решимости заполучить во что бы то ни стало. Мне казалось, в Вашингтоне нас будут ценить. Но они не ценили. Поэтому я построил дом здесь и организовал этот склад. Своими исследованиями я несу людям правду.

Я подавила в себе желание спросить, какую именно. Более чем уверена: у нас с генералом совершенно разные взгляды на мир. И все же он мне нравился. Пусть он эксцентричен, зато у него сердце на правильном месте. Не знаю, в каком месте находится его ум. В любом случае мне сейчас не до политических дискуссий. Я попросту кивнула и огляделась. Из-за приоткрытой двери лился яркий свет, и рассмотреть что-то в помещении с неоновыми лампами было довольно сложно. Какие-то штампы на ящиках, над дверью — множество напоминаний о том, что необходимо запираться.

— А! Генерал Бо, — начала я. А как еще мне было его называть? Собственно, мы никогда не проясняли этот вопрос. — Я хотела поговорить с вами о Джулиане…

Не переставая чистить автомат, он покосился:

— А что с ним?

Я поняла, что жалуюсь. Но, может быть, он поможет мне прозреть. Они с Джулианом казались такими отличными друзьями.

— Расскажите мне о нем, — попросила я. Меня беспокоила не только враждебность Джулиана, но и то, что на вечеринке в субботу он явно чувствовал себя дискомфортно. И еще потому, что на меня напали. Кто-то очень сильный, возможно, в парике. — Он не очень похож на ребенка, который вырос среди… — Я не хотела говорить «среди денег» или «роскоши», но никак не могла подобрать верного слова.

— Не похож на того, кто знает толк во всех этих маленьких вилках? — перенаправил мою мысль генерал, поворачиваясь спиной и убирая оружие.

— Не только. Он такой враждебный.

— С тобой, может быть.

— Но почему?

— Из-за еды! Джулиан помогает мне в саду, как ты знаешь. Но сначала он хотел быть у нас поваром. Однако Адели понадобился профессионал. Поэтому-то он так себя и ведет.

— Понимаю. Но думаю, есть и другая причина. Кажется, ему очень неуютно рядом с… деньгами.

— Совершенно очевидно, Голди. Если бы не наша стипендия, которую мы выплачиваем студентам, Джулиан все еще лепил бы конфеты и пек бы хлеб где-нибудь в богом забытом Блаффе.

— Поясните.

Уголки его рта опустились, генерал пожал плечами:

— Ты знаешь, что Адель преследует навязчивая идея. Координация конференции церковной музыки. Сбор средств для бассейна Элк-Парка… Мы продали дом в Вашингтоне и разрабатывали план строительства нового здесь, а потом она прочитала длинную печальную статью в газете «Пост» об одном парне из резервации. Его посадили за воровство. В статье было расписано, какой он на самом деле замечательный, просто бедный. Адель воскликнула: «Вот оно! Мы положим стипендию какому-нибудь парнишке».

Я неудобно заерзала на своем ящике, но не хотела прерывать разговор.

— Конечно, мне лично хотелось дать ему спорт-стипендию, — продолжал генерал, — чтобы он начал готовиться в военное училище и поступил в Вест-Пойнт. Но Адель была другого мнения. Ей хотелось видеть того, кто выиграл стипендию, наблюдать за его прогрессом.

Я представила себе богатого клиента, заходящего на кухню понаблюдать за моим прогрессом над говяжьим жарким. Я бы никогда этого не позволила. Что и говорить, подростки были всего лишь очередной игрой. Их противостояние контролю обычно проявляло себя в несогласии с властью. Или в недовольстве более опытным поваром. Враждебность Джулиана теперь показалась мне еще более непонятной.