Онлайн книга «Дети жемчужной Медведицы»
– Хватит сочинять, Маркина! – дразнил ее Колька Верещагин: задира и драчун. – Ты даже близко к карцеру не подойдешь, сразу в трусы надуешь. Дети обидно хохотали и тыкали пальцами. Девочка не выдержала и бросилась на Кольку с кулаками. Он даже не успел среагировать, когда щуплая Алиса повалила его на пол и принялась хлестать по щекам ладошками. – Такая же психованная, как твой полоумный брат! – кричал Колька, размазывая по лицу слезы и сопли, пока воспитатель оттаскивала от него брыкающуюся девочку. – Тебе самое место с ним в психушке! Собака бешеная! Кольку вскоре перевели в другой интернат, а остальные воспитанники, ставшие свидетелями драки, присмирели и не рисковали вступать в конфликт с Алисой. С ней вообще никто не хотел больше общаться, кроме приставучей Нинки. – Чего застыла, Маркина? Вроде нет никого. Пойдем. – Нина выглянула в общий коридор и махнула рукой, приглашая следовать за ней. – Горгулья вернется, скажем, что сами ее давно дожидаемся. Алиса почувствовала что-то вроде благодарности к громкой и неуклюжей Усатовой, даже улыбнуться попробовала, только Нинка уже повернулась к ней спиной и ничего не увидела. Может, оно и к лучшему. Кабинет директрисы интерната Галины Георгиевны не был заперт, но девочки замерли возле и не решались войти. – Вот что, Алиска, – напутствовала Нина, – ты давай успокойся, не съест же она тебя в конце концов. Если что, я рядом, кричи. Слова поддержки были совершенно бесполезными. Кто она против разъяренной Горгульи? Пустое место. У Алисы дрожали коленки, бурлило в животе и, кажется, начинало тошнить. А подлая Нинка еще взяла и постучала в дверь. Сама же уселась на стул и неумело перекрестила воздух перед застывшей Алисой. Ну точно придурочная! – Здрасте, – почти шепотом сказала Алиса, шагнув и увидев в кабинете милиционера вместо директрисы. Милиционер сидел возле стола Горгульи, на коленях у него лежала синяя папка, а на ней фуражка с блестящим гербом. – Проходи, Алиса. – Милиционер встал, заметив попытку девочки покинуть помещение. – Ты ведь Алиса? Она кивнула, чувствуя, как пол уплывает из-под ног. Время словно повернулось вспять, и вот она стоит в том же кабинете ровно год назад, и точно такой же милиционер задает вопросы, которые превращают кровь в колючие льдинки. Календарь на стене упрямо твердил: она заблуждается! Но Алиса не верила календарю, боялась повторения прошлого. – Почему ты плачешь? – Милиционер присел на корточки, заглянул в глаза. Торопливо достал из кармана помятый носовой платок и протянул ей. Лицо мужчины плыло и изменялось. Кажется, у того прежнего были усы и бородка. А еще взгляд: холодный, неприветливый. Злой взгляд был. Теперь на нее смотрели улыбающиеся глаза темно-серого цвета, на гладко выбритых щеках алел румянец. Но страх никуда не ушел. – Усатова, ты Маркину не видела? Битый час ее ищу! – Громкий голос Горгульи, чуть приглушенный разделяющей их дверью, как ни странно, придал Алисе уверенности, прогнал серые призраки воспоминаний. Ответа Нинки Алиса не услышала. Директриса ввалилась в кабинет, сразу заняв половину всего пространства своим могучим телом. – Так ты здесь, мерзавка этакая! Теперь тебя наконец заберут отсюда. Всю кровь ты мне выпила. Директриса схватила со стола какие-то бумаги и принялась обмахивать ими красное, потное лицо. Жидкая рыжая челка прилипла ко лбу, тонкие искусанные губы сжались в нитку. Горгулья тяжело дышала, отчего стала похожа на огромную селедку, выброшенную на берег. – Вот, товарищ милиционер, полюбуйтесь! – Директриса схватила Алисину руку и потрясла ею в воздухе. – Нервы все вымотала пиявка безродная. Сил моих больше нет! – Гражданочка, мы во всем разберемся. – Мужчина, похоже, сам боялся разъяренную Горгулью. Он отошел в сторону, насколько было возможно, и жестом указал на стул. – Не нужно нервничать. – И, обращаясь к Алисе, спросил: – Ты знаешь, для чего тебя сюда пригласили? – Всё она знает! – Горгулья не унималась и лезла в бой. – Дурочку не строй из себя, Маркина, говори все как есть. – Галина Георгиевна, – в голосе милиционера появились строгие нотки, – позвольте мне самому вести беседу. Иначе мне придется попросить вас выйти. Директриса открыла в изумлении рот, но ничего не ответила. Уселась на свое место и принялась сверлить глазами несчастную Алису. – Алиса, ты не должна меня бояться. Я задам тебе несколько вопросов и отпущу играть с ребятами. Договорились? – Ха! – Директриса то ли усмехнулась, то ли поперхнулась. – Какие другие ребята, товарищ милиционер? Она же дикарка. Забьется в угол и сидит часами, сама с собой разговаривает. С ней никто дружить не хочет. Чокнутая она! – Галина Георгиевна, – мужчина перегнулся через стол директрисы, его глаза встретились с расширившимися глазами Горгульи, – вы понимаете, что сейчас роете себе яму? Государство доверило вам опеку над детьми, оставшимися без родителей. Вы должны заменить им мать, отца и бабушек с дедушками. Как представитель власти, я имею полное право, даже обязанность, сообщить о вашем поведении в соответствующую инстанцию. Знаете, чем вам может грозить подобное? – Товарищ лейтенант, – директриса глупо захихикала, теребя ворот платья, – вы неправильно меня поняли. Я этих малявок люблю больше собственных детей. У меня же, кроме них, и нет никого. Зачем нам инстанции? Коллектив моего интерната прекрасно справляется со своими обязанностями. Так ведь, Алисочка, детка? Ну же, не молчи! – Лоб женщины покрылся крупными бисеринами пота. Алиса вдруг прониклась теплотой к этому доброму мужчине. Он напомнил ей папу, образ которого почти стерся из памяти. Оставались некие неуловимые черты, даже ощущения, за которые девочка цеплялась подобно утопающему. Они даже внешне казались похожи – этот добрый милиционер и ее папа: оба высокие – ростом под самый потолок, с открытой улыбкой и мягким голосом. Только глаза у ее отца были не темно-серыми, а пронзительно зелеными, как и у самой Алисы. – Вы пришли спрашивать про моего брата? – Алиса проигнорировала просьбу Горгульи и уставилась на милиционера. Она очень не хотела услышать положительный ответ. Пусть лучше он скажет, что это она совершила какое-то преступление или кто угодно другой, но не Влад. Она уже пережила все это год назад. – Ты большая девочка, Алиса, тебе скоро исполнится четырнадцать лет. – Милиционер начал издалека, и она сразу поняла, что попала в точку со своим предположением. – Ты должна понимать – за свои поступки нужно отвечать по совести, по закону. Понимаешь, о чем я? – Влад никого не убивал. – Она говорила тихо, боялась расплакаться. – Он сам мне рассказал. Милиционер напрягся. Горгулья же вылезла из-за стола и сделала то, чего Алиса никак не могла ожидать: подошла и обняла ее толстыми ручищами, пахнущими душистым туалетным мылом. Странно, но именно запах мыла удивил девочку больше, нежели сами объятия. Она стояла каменным истуканом, боясь даже дышать. |