Книга Новая дивная жизнь (Амазонка), страница 26 – Анатолий Курчаткин

Но Натальи по ее прежнему адресу не было. Квартиру снимали другие люди и ни о какой Наталье не знали.

За телефоном Натальиных родителей пришлось уже лезть в записную книжку. И пока доставала ту из сумочки, листала страницы, чувствовала в себе давление совести: скверны у Натальи дела, раз она съехала со своей квартиры и перебралась обратно к родителям. Маргарита была так уверена, что Наталья живет с родителями, что ей даже не пришло в голову: могут быть и иные варианты.

Наталья с родителями не жила. Наталья вышла замуж и жила у мужа. И было этому событию уже скоро полгода.

Маргарита просидела над телефонной книжкой с записанным новым Натальиным номером, не решаясь набрать его, минут десять. И набрала, только выцедив из чашки последнюю каплю кофе.

Наталья встретила ее звонок, словно последний раз они разговаривали какую-нибудь неделю назад.

– Давай, хочешь – жми ко мне прямо сейчас, – позвала она Маргариту, когда та, будто выдирая себе самолично, без всякого новокаина зубы, призналась ей в своей теперешней жизненной ситуации.

Наталья жила в сталинском доме на Гончарной, бывшей Володарского, квартира оказалась побольше скоробеевской, тоже из пяти комнат, но три из них непроизвольно вызывали ассоциацию если и не с футбольным полем, то с теннисным кортом – по крайней мере, в одной из этих трех комнат шелестел струей, журчал водой, стекающей по горке блестящих, глянцевых камней, фонтан, – не иначе, как Наталья специально включила его к ее приезду.

Здесь, у фонтана, Наталья и посадила Маргариту. Кресла были громадные, как целый диван, напоминали формой лилию и лилового же цвета.

– Очень хорошо успокаивает, – кивнула Наталья на шелестяще-журчащее каменно-водяное устройство. – Десять минут, бывает, посижу, распсихованная была – жуть, но десять минут – и все как с водой ушло.

– Кто он у тебя, мафиози? – со смешком – и почему-то понижая голос – спросила Маргарита.

– Иди на фиг! – без страсти ругнулась на нее Наталья. – Свихнулись все на этой мафии. Он финансовый гений. Спекулянт.

– Кто-кто? – переспросила Маргарита.

Она понимала, что Наталья вкладывает в это слово абсолютно положительный смысл, но для нее «спекулянт» еще звучало синонимом «прохвоста». «Сукиного сына».

Наталья сделала вид, что смысл уточнения, которого просила у нее Маргарита, остался ей не ясен.

– Он играет на бирже, – сказала она. – Ценные бумаги, акции, облигации… ГКО такие. У него фирма по этому делу. Ему всякие, кому деньги пристроить нужно, дают их, и он те пускает в оборот. Покупает, продает. Продает, покупает. Нервное только дело – жуть. Было тут недавно – за день сто двадцать тысяч потерял, я уж его чем только не отпаивала…

– Сто двадцать тысяч чего? – снова уточнила Маргарита.

– Долларов, чего, – пожала плечами Наталья. – Не деревянных же наших.

– Но… – не решаясь спросить прямо и не зная, как сделать так, чтобы не обидеть Наталью, проговорила Маргарита, – но он… намного старше тебя? Или нет, ничего, нормально?

– Нормально, – кивнула Наталья. – Мужчины, которые умеют делать деньги, старыми не бывают.

Маргарита про себя как бы присвистнула с восхищением. Наталья выдавала прямо афоризмы. Не хуже Шопенгауэра. Вроде того, что здоровье – главное счастье.

– А ты что? – спросила она Наталью.

– Что я?

– Ну, он делает деньги, я поняла, а ты что?

Наталья, захмыкав, повела вокруг себя руками:

– А я знаю, как их потратить. Видела такую рекламу? Он знает, как их заработать, она знает, как их потратить. Вот я по этому делу.

– И тебя это не гнетет?

– Что?

– Ну… вот такое твое положение. Получается, вроде как ты на содержании. Вроде того.

– Не гнетет. – Наталья снова хмыкнула. – Отнюдь.

«Отнюдь нет», – хотела заметить ей Маргарита – и удержалась. Это было пустым делом – поправлять Наталью. Та Наталья, что училась с ней вместе на Ленгорах, и Наталья эта – были абсолютно разные люди. По этой ни за что бы нельзя было сказать, что она в свое время, всего лишь какие-то три года назад, закончила филологический факультет. Какой-нибудь кулинарный техникум – самое большее. Наталья словно бы полиняла – как змея. Содрала с себя одну кожу и стала жить в выросшей на ней новой. Ничуть не похожей на ту, прежнюю.

И все же Маргарите хотелось уяснить для себя все до конца. Поставить жирную, отчетливую, внятную точку. Во всем мне хочется дойти до самой сути…

– И что же ты, ты находишь такую жизнь вполне приемлемой для себя? – спросила она. – Полностью тебя устраивает, да?

Теперь Наталья засмеялась:

– Ты даешь! Еще б не устраивала. Ты бы мой «Рено» видела. Свадебный, между прочим, подарок. Это свихнуться можно, что за машина! Я еще, правда, права не получила. Сдать пока не могу. А в каких мы отелях за границей останавливались! Да у меня туфель меньше, чем за четыреста долларов, нет!..

Они сидели на этих лиловых креслах-диванах с сигаретами в руках, Наталья, перечисляя достижения своей жизни, подпрыгнула на пружинящем сиденье, взмахнула рукой с сигаретой, и та, вырвавшись из пальцев, перекувыркнувшись в воздухе, ткнулась Маргарите в грудь. Ткнулась точно зажженным концом и свалилась на пол, а от белой блузки Маргариты тотчас потянуло запахом паленой синтетики. Маргарита скосила на грудь глаза – там красовалась аккуратная дырка в коричневой оплавленной обводке, блузка была испорчена.

– Ой, извини, извини! – Наталья вскочила, подобрала сигарету с пола, сунула в пепельницу, а потом мазнула по Маргаритиной блузке ладонью, словно оплавленное отверстие могло от этого движения исчезнуть. – А почему ты вообще в синтетике ходишь? Культурная женщина, а в синтетике! Хлопок, лен, шелк – натуральное надо все носить, натуральное!

– Извини, – сказала теперь Маргарита, затягиваясь своей сигаретой, – но натуральное нам, бедным девушкам, не по карману.

Наталья мгновение молчала. Потом выхватила у нее сигарету из рук и отправила вслед за своей в пепельницу. Схватила Маргариту за руку и потащила прочь из комнаты с фонтаном.

– Сейчас мы найдем тебе достойную замену. Лучше попорченной будет. Не из нефти этой, из голландского батиста, хочешь?

Маргарита отказывалась, вырывала у Натальи руку, но Наталья притащила ее в спальню, распахнула дверцы у всех шкафов и принялась копаться в вешалках. Вот это померяешь, снимала она с плечиков одну блузку. Вот эту еще, снимала она другую. И вот эту.

Объем ее гардероба вызвал у Маргариты чувство головокружения.

– Ты же только полгода замужем, – сказала она. – И за полгода столько успела?

– Почему за полгода, – отозвалась из шкафа, продолжая рыться в вещах, Наталья. – Он и до того меня одевал. Он же хотел, чтобы я выглядела престижно.