Онлайн книга «Адские каникулы»
|
– Угощайся, – кивнул мне Диз, отламывая от хрустящей булки половину. Пикник на асфоделевом лугу [57]? Почему бы и нет, такой шанс бывает только раз в жизни. Или скорее посмертии. Быстро закинув вторую половину булки в рот, я прикрыла глаза от блаженства. Пусть ее приготовил труп, стоило признать, что пекарь из него был отменный. Однако, потянувшись за следующей порцией, я обнаружила, что меня кто-то опередил. Чужая рука – женская, с короткими, выкрашенными в черный ногтями – успела раньше, выхватив кусок хлеба у меня из-под пальцев. Я подняла на незнакомку глаза. Я ее уже встречала. Видела темные волосы, неровно обрезанные на уровне подбородка. Полные чувственные губы. Острый нос и сжатый в тонкую нитку рот. Глаза, переливающиеся всеми оттенками заката, от пламенеющего красного до синих сумерек. Лицо, словно собранное из трех, непохожих и одновременно родных, ускользающих в вечной кутерьме. – Зачем ты меня позвал, Щенок? И хриплый каркающий голос тоже слышала. Еще в ГООУ, на представлении студенческого театрального кружка. Она сидела рядом с Дизом, одетая в штаны цвета хаки и простую майку, и спорила с ним. А потом на протяжении всего представления не сводила с меня взгляда своих невозможных глаз. – Попросить. – За нее, – это было утверждение. Усмехнувшись, Геката перевела взгляд на меня. – Демона, связавшего себя узами клятвы с ведьмой, вы называете фамилиаром. Как назвать ведьму, связавшуюся с демоном? Дурой. – «Наташа» сойдет, – вежливо отозвалась я. Диз одобрительно на меня покосился. – Проведи ее через Границу, Энодия [58]. – И тебя. Ты дал ей слово, и ни один из вас не сможет пересечь завесу без другого. Диз осторожно кивнул. Геката отщипнула от булки кусок и отправила себе в рот. – Я не сделаю этого. – Но… – Щенок, я беседовала с твоим отцом, – проигнорировала его возражения властительница неба, земли и воды. – Абигор в ярости. Ты оскорбил его. Но, что опаснее, показал, что не подчиняешься ему. Он мог убить тебя за это… Однако готов простить. – Ты знаешь, чего от меня хочет король. И смех у нее был – будто вороний крик. – Ты глуп, если думаешь, что Гаапу нужен мальчишка. Судия должен быть мужчиной. – Он потребует с меня клятву. – И ты дашь ее. – Не могу, – впервые в голосе Диза я слышала мольбу. – Прошу, Сотейра [59]. Покачав головой, хранительница перекрестков встала и отряхнула руки. – Не в этот раз, Щенок. Сегодня я лишь вестник твоего отца. Возвращайся. Он простит тебе непослушание. Его слуги ждут тебя у границы моих земель, – внезапно она улыбнулась. – Ты ведь не мог думать, что Абигор забудет, куда ты сбегаешь с самого детства? Диз досадливо поморщился. – Условия? – Ты предстанешь перед королем. И… – по губам ее, снова полным и цвета давленой черники, скользнула усмешка. – Убей девчонку. Абигор считает, что она плохо на тебя влияет. – Должен быть другой вариант, – отрезал Диз. Геката равнодушно пожала плечами, сквозь которые стали видны очертания кипарисов на холме. – Тогда ты знаешь, какой у тебя выбор. Диз продолжал смотреть ей в глаза, пока она не исчезла. – Похоже, прощаться в вашем мире не принято, – попыталась пошутить я, когда мы остались одни. Неудачно. – Переходим к плану «В»? – Нет никакого плана «В», – глухо ответил Диз. – Нет больше планов. Это был единственный возможный. Его усталость передалась мне. Из-за меня он подставился перед отцом. Рискнул многим, если не всем. А я, все такая же беспомощная, болталась на буксире. Без способностей психопомпа. Без ничего. И теперь последняя наша надежда растворилась в воздухе. Все кончено. Но ведь оставался план «М»? Он знал, что должен был сделать. И я это знала. Их с отцом противостояние дошло до патовой ситуации, при таком раскладе никому не выиграть. Абигору не войти в эту клетку на доске, Диз не мог в ней оставаться. Но Абигор показал, что готов сделать шаг навстречу. Осталось Дизу ответить тем же. В конце концов, он сам говорил мне про приоритеты. – По идее, сейчас как раз тот момент, когда ты должен сказать мне, что убить меня выгоднее, чем оставлять в живых. – Да, – не стал он кривить душой. Сердиться на него не удавалось. Он и так сделал все, что мог. Все, что обещал, давая мне слово. Я дотронулась до шеи, вспоминая его руку на ней. И… Он предупреждал. Сколько раз за время нашего знакомства? Кто виноват, если я ему не верила? Только я. Это даже справедливо. Мне все равно оставалось недолго: вряд ли Сереш найдет для меня лекарство. А он спас меня тогда, осенью. И те полгода, что у меня были, – я прожила их только благодаря ему. Опять не его вина, что я не распорядилась ими лучше. Повинуясь порыву, я поднялась на цыпочки и поцеловала его. – А в вашем мире у приговоренного есть право на последнее желание? – прошептала я, отрываясь от его губ. – Какое же? Его голос был полон печали, и улыбка тоже вышла грустной и немного кривой. Он не отрицал. Он никогда не отрицал правды, ни чтобы успокоить меня, ни чтобы польстить. И делал это ради меня. Сама ведь просила: никакой лжи, никаких игр. И я показала ему какое. На расстеленной кофте даже мне не хватило бы места, не то что двоим. Упала на траву ненужная сейчас футболка. Все смешалось: холодящая спину земля и разгоряченная кожа, тишина и прерывистое дыхание. Руки, прижимающие к себе так крепко, словно он знал – если отпустит, исчезну. Не исчезну. Не сейчас. Позже. Пальцы нашли асфодель, сминая белые лепестки. Воздух наполнился запахом меда и крови: тонкие ленты осоки резали спину, но мне было все равно. Какое мне дело до порезов, до пальцев, оставляющих синяки? Скоро меня не станет. Но пока… Пока был он. И я. И слова, так и не произнесенные вслух. Мне уже поздно было их говорить. |