Онлайн книга «Яблоки горят зелёным»
|
– Что, сбылась вековая мечта валютчика? – спросил ошеломленного Залупини Муромцев. – Однако, граф, – замурлыкал Окладов, – неловко как-то. Я принимаю ванну… Вы врываетесь… – Вот что, – сказал, вытряхивая из «бабок» французского Ротшильда, Муромцев. – Я уполномочен исполнить завещание Бочкина. – А мне ничего не надо, – смеясь, сказал Окладов. – Как так? – У меня все есть. Я это говно, – он кивнул за окно, где стояли автомобили, – здесь покупаю за копейки у Внешторга и продаю за копейки, как тот еврей, но только за валюту. – И берут? – Берут. На один-то раз их хватает… – Бочкин оставил тебе миллион. – В какой валюте? – В тугриках. – В чем?? – Знаешь что, милок, – строго сказал Муромцев, – хватит-ка вые…ваться. Условие таково, что для получения наследства мы должны быть в наличии все, и притом – в Стамбуле. – А я не поеду. Да и жена моя, если узнает, что Бочкин умер, окочурится от разрыва сердца. – Му. к, мы сначала ей выдадим наследство, а потом скажем, – улыбнулся истопник. – Это меняет дело, – сверкнул глазами Окладов. – А когда ехать? Катрин! – закричал Окладов. – Мы тотчас же едем в Турцию. Через несколько минут все неслись в «чайке» в аэропорт. Бросив машину, которую Окладов купил сам у себя, с открытыми дверями и невыключенными фарами и мотором, они купили билет на рейс «Париж – Лондон – Стамбул». В Англии к ним присоединился Погадаев, которому они позвонили по телефону с борта самолета. Наконец самолет взял курс на Константинополь. В Стамбуле произошла неприятность. Катрин потеряла камень из своей короны, которая на голове была повязана платком, и не захотела выходить из самолета. Трудно сказать, чем бы все кончилось, если бы не крыска. Когда заминка была улажена, истопник отвез компанию в отель, приказал спать и, заперев на ключ, поехал к Бочкину. Утром в ослепительной манишке и черном, как антрацит, фраке, в чалме для куражу, гладко выбритый и слегка пьяный, Муромцев распахнул дверь в упомянутый номер и бросил на пол два фрака, манишки и вечерний туалет для Катрин. – К вечеру быть одетыми, – приказал он. Сигимицу остался сторожить наследников. А Муромцев поехал на таможню. Берия обнял его и вручил приказ о назначении его генералом МГБ. – Вот что, – усмехнулся он, – мы тут немного подумали и решили вам дать недурной шанс. Здесь, – сказал он, подавая истопнику полуистлевшую карту не то Красного, не то Саргассова моря, – затонул испанский галеон с золотом. Найдете, – представим к Героям СССР. По правде… Хо-хо. Примерное место уже помечено крестиком. Впрочем, непосредственно мы с вами больше уже не увидимся. – Как это? – На пенсию я. – Домой? – Да нет. Ведь там все думают, что меня расстреляли, да и не осталось у меня никого. Поеду доживать свой век в Германию. Уже и домик купил, где родился и вырос Ленин. – Значит, он правда немецкий шпион был? – Не только немецкий. Но и английский, французский, американский – всех стран! – Ну прощайте! – Счастливо вам, ротмистр. Но улице было жарко. От знойного воздуха пересыхало в горле. Муромцев дошел до караван-сарая в тени мечети и заказал шербет – так, словно всю жизнь и пил только его. Наступил вечер. Роскошный «роллс-ройс» подкатил к синагоге. Из него, слегка покачиваясь, вышли расфранченные гости и по убранному еловыми ветками коридору прошли в поминальный зал. В ограниченном буквой «Б» зале стояли поминальные столы, а в пространстве между ними, в серебряном, инкрустированном советскими орденами саркофаге, оборудованном кондиционером и прозрачной крышкой, лежал «набальзамированный труп» Малофея Бочкина. Катрин на потеху завязали глаза, чтобы не околела раньше времени. Началась церемония получения наследства. Нотариус удостоверил личности присутствующих и начал читать завещание: – Распределить наследство между Катрин де Пахуччио, Погадаевым, Сигимицу, Муромцевым, Раей и Сереб-ровым-Окладовым-Залупини. Вышло две заминки. Первая заключалась в том, что Окладов женился на Катрин раньше, чем Бочкин скончался. Эту заминку Муромцев решил просто. – Не будьте советским бюрократом, – сказал он тур-ку-нотариусу. Турок смутился, покраснел и объявил, что, поскольку брак Бочкина и Катрин был зарегистрирован в СССР, он является недействительным. Вторая заминка оказалась сложнее. Не хватало Раи, которая также была указана в завещании. – А что, если перевести их? – спросил Муромцев. – Нельзя, – заупрямился нотариус, чтобы взять реванш. Чертыхнувшись, истопник вышел из зала. «Вот фанаберия», – подумал он, снимая телефонную трубку. На проводе была Москва. Майор, с трудом разобравшись в чем дело, успокоил Муромцева: – Сейчас отправим. Тотчас по соглашению Кремля с правительством Турции с Байконура стартовал космический корабль «Ильич», готовившийся к полету за пределы Солнечной системы. Через пару минут он приводнился в Золотой Бухте Константинополя. Из капсулы вышла Раиса, и истопник помчал ее к Бочкину, одной рукой крутя руль, а другой лаская соскучившуюся девушку. «Ильича» турки отправили в Москву по железной дороге, на ходу снимая с него копию. Когда все формальности были соблюдены, нотариус вручил каждому по чеку на один миллион тугриков. После этого Муромцев подвел его к дверям и за привередливость дал смачного пинка в ж. пу. Затем он вернулся к столу, поднял бокал шампанского: – Друзья, почтим память усопшего нашего товарища Бочкина! Хоть и не в своем уме была Катрин, но про усопшего Бочкина поняла и сдернула повязку с глаз. В это время лакей разрезал алую ленту вокруг гроба и сдернул покрывало. Бочкин лежал в гробу строгий, как директор средней общеобразовательной школы. Все выпили. Катрин поставила бокал и, бледнея, оперлась на стол. В этот момент крышка гроба стала приподниматься и Бочкин в смрадном, в отличие от гроба, зале, похабно чихнул: – Апчх…й! – Будь здоров! – вырвалось у Катрин, и она упала. – Спасибо, голубка! – гаркнул усопший и кинулся ее поднимать. Воспользовавшись замешательством, вызванным неожиданным воскресением Бочкина, взял слово истопник. |