Книга Умелая лгунья, или Притворись, что танцуешь, страница 93. Автор книги Диана Чемберлен

Ее глаза покраснели, волосы беспорядочно торчали в разные стороны, и она еще оставалась в тех же бриджах и майке, в которых сидела прошедшей ночью на кровати рядом с папой.

– Я нашла тот пенал на ночном столике! – заявила я, отчаянно пытаясь вырваться от Расселла. – Ты дала ему все эти таблетки. Как ты могла сделать это?

– Господи, солнышко! – Она озабоченно посмотрела на меня, потом, перешагнув через разбитую тарелку, подошла к столу рядом с телефоном. Взяв со стола какую-то бумагу, она протянула ее мне. Расселл отпустил меня, чтобы я могла взять у нее эту бумагу.

– Сразу после папиной смерти мы вызвали доктора, – пояснила мама. – Он приехал и выдал нам это свидетельство о смерти. Видишь? – Она показала мне печатную строчку: «причина смерти», и напротив нее я увидела написанные рукой доктора слова: «естественные причины», и под документом стояла его подпись.

– А где же тогда все те таблетки? – глядя на мать, спросила я.

– Я выбросила их сегодня утром, – всхлипнув, ответила она.

Из ее глаз брызнули слезы, она пыталась смахнуть их, но они продолжали струиться по щекам.

– Это были обезболивающие таблетки, но теперь они ему больше не понадобятся, – пояснила она.

– Я не верю тебе, – бросила я.

– Чего ради мне убивать его? – В ее глазах застыло мучительное непонимание.

– Откуда я знаю! – воскликнула я. – Может, он доставлял тебе слишком много хлопот. Может, ты хотела избавиться от него таким образом.

Она залепила мне пощечину. Я задохнулась от возмущения, мое лицо горело, и глаза мгновенно наполнились слезами. Я видела, как она отвернулась от меня и направилась в коридор. Вскоре звуки ее шагов по паркету затихли, и хлопнула дверь спальни. Я посмотрела на Расселла.

– Я думаю, что она приносила эти таблетки из аптеки, – заявила я. – И копила их, чтобы потом убить его.

– Молли, – терпеливо произнес он, – доктор провел обследование и пришел к выводу, что твой отец умер от осложнений рассеянного склероза. Не понимаю, почему тебе в голову приходят какие-то нелепые мысли. И почему тебе так хочется обидеть свою мать?

В тот момент я ненавидела его. Ненавидела их обоих. Выскочив из дома, я села на велосипед и поехала к Амалии. Она сидела перед домом на резном стуле. Когда я завернула на ее аллею, она встала и раскинула руки мне навстречу. Спрыгнув с велосипеда, я бросилась в ее объятия. Она прижалась ко мне, и я почувствовала, что мы обе сотрясаемся от рыданий.

– Как ты узнала? – наконец умудрилась прошептать я.

– Расселл позвонил мне утром, – ответила она.

Отстранившись, я взглянула на ее залитое слезами лицо.

– Амалия, – произнесла я как можно спокойнее, чтобы она серьезно отнеслась к моим словам, – это сделала мама. Она копила таблетки в том витражном пенале, что ты подарила папе. А сегодня я нашла этот пенал около кровати. Пустой. Она убила его.

На лице Амалии появилось совершенно потрясенное выражение, и я подумала, что она поверила мне.

– Ох, малыш, – помолчав, сказала она. – Это полная чушь.

– Вовсе нет! – возразила я. – По-моему, нам следует позвонить в полицию.

– Нет, не следует. – Она пробежала рукой по моим волосам. – Ты горюешь, малыш. Горе может свести тебя с ума. У тебя просто ум за разум зашел.

– Я единственная среди вас способна разумно мыслить! – запальчиво возразила я.

Амалия обняла меня за плечи.

– Пойдем со мной, – предложила она и повела меня в дом.

Из гостиной я увидела на кухне телефон и уже подумала добежать до него и набрать номер полиции, не позволив Амалии остановить меня. Но, как будто прочитав мои мысли, она повела меня в другом направлении, к разбросанным возле окон подушкам.

– Давай посидим здесь, – сказала она, опускаясь на подушку и увлекая меня за собой. – Я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня. – Она крепко держала мою руку у себя на коленях. – Во-первых, тебе необходимо выкинуть из головы то, что Нора могла иметь хоть какое-то отношение к смерти Грэхема. Это полнейшее безумие, понятно? Она любила его. И ты знаешь это.

– Но как же те таблетки! – опять буркнула я.

– Я не представляю, о каких «тех таблетках» может идти речь. – Она вздохнула. – Он принимал так много таблеток, что они, вероятно, лежали по всему дому. Ты придаешь им чрезмерно большое значение. Однако кое-что тебе необходимо понять.

Она задумчиво посмотрела в окно на свой двор, и я заметила, что белки ее глаз покраснели, покрывшись сеточкой кровеносных сосудов.

– Что же?

– Малышка, он хотел умереть, – медленно произнесла она. – Я понимаю, это трудно слышать, но если бы он мог поговорить с тобой сейчас, то сказал бы, как доволен тем, что это наконец случилось.

– Но почему? – срывающимся на крик голосом спросила я.

– Тише, – попросила она.

– Он прекрасно жил, – возразила я. – Мы любили его. Для него сделали пандусы, и специальную ванну, и всякие прочие приспособления. – Уже заканчивая эту фразу, я осознала, насколько наивны и слабы мои доводы, но упрямо повторила: – Мы любили его. Разве ему этого было недостаточно?

– Его тело стало ужасной тюрьмой для него, – сказала она. – Он хорошо скрывал это от тебя. Скрывал многочисленные мелкие потери. Унижения. Он боялся той стадии, к которой подошла его болезнь. Боялся стать невыносимой обузой. Ему хотелось освободиться от такой жизни.

– Ничего он не боялся! – возразила я.

– Естественно, боялся, – спокойно повторила она. – Он же человек. Но ты знаешь, одного он действительно не боялся, ни капельки не боялся.

– Чего?

– Смерти.

– Я могла бы всю жизнь заботиться о нем, – сказала я.

– Он не хотел этого. Не хотел, чтобы о нем вечно приходилось заботиться.

– Поэтому она и помогла ему умереть, – заключила я, вновь возмущенно вспомнив о Норе. – Не важно, хотел он умереть или нет. Ей не следовало…

– Молли! – резко прервала меня Амалия и до боли сжала мою руку. – Она никогда не сделала бы этого. И жестоко с твоей стороны так думать о ней.

Я вырвалась от нее.

– Почему ты не хочешь поверить мне? – спросила я. – Те таблетки были…

– Да дело вовсе не в таблетках! – Она поднялась на ноги и посмотрела на меня сверху вниз, и впервые за всю свою жизнь я почувствовала, что ей надоело слушать меня. Почувствовала, что ей как будто тошно даже смотреть на меня.

– Я вообще не понимаю, с какой стати ты зациклилась на каких-то таблетках, – устало добавила она.

– Тебе просто не хочется мне поверить, – опять возразила я.

– Потому что это невероятная глупость. Как могла ты додуматься до того, что Нора способна на нечто подобное?