Онлайн книга «Одна маленькая ложь»
|
– Вы что, следите за мной? Жду секунд десять, пока он перестанет смеяться и можно будет продолжить разговор. Я знаю, о чем хочу его спросить, но сейчас во время разговора чувствую себя глупо. Надо ли задавать видному психотерапевту пустяковые вопросы? Настолько девчачьи? Слышу, как доктор Штейнер потягивает что-то, пока ждет, что я скажу. – А как понять, нравишься ли ты парню? То есть по-настоящему нравишься. А не просто… – Щеки у меня краснеют. Сейчас начну давиться словами. – А не просто чисто внешне? Следует продолжительная пауза. – Как правило, это видно по его поступкам, а не по словам. Ну а если слова не подкрепляются делами, то пиши пропало. Ты нужна мне навсегда. Пустые слова. Ну вот, и доктор Штейнер все подтвердил. Не надо мне цепляться за сказанное в пьяном угаре, потому что это всего лишь слова. И за ними ничего, кроме играющих гормонов. От осознания этого факта у меня меркнет на душе. Но это хотя бы какой-то ответ, уж по всякому лучше неопределенности. Надо держаться Коннора. По ощущениям, он правильный. – Спасибо, доктор Штейнер. – Ты имеешь в виду ирландского парня, с которым ты познакомилась? – Нет… – вздыхаю я. – Я об Эштоне. – А-а, Похититель джелло. – Да. А он, оказывается, лучший друг Коннора и живет с ним в одном доме. – И у него то ли есть подружка, то ли ее нет, но эту часть я опускаю. И так все запутано. – Ливи, ну ты и угодила в переделку. В ответ могу только тяжко вздохнуть. – А как бы ты отнеслась к тому, если бы этот Эштон проявлял к тебе интерес? Не только физический. Открываю рот и понимаю, что ответ у меня один: «Не знаю». И я на самом деле не знаю. Потому что это не имеет значения. Коннор отличный парень, и с ним мне легко. Эштон далек от совершенства. Теперь-то я прекрасно понимаю, что подразумевают Шторм и Кейси, когда говорят «ходячий секс». Вот и Эштон такой. Это не парень навсегда. Вот Коннор – парень навсегда. Во всяком случае, мне так кажется. Пока что рано об этом судить. – А ты хотя бы признаешься себе в том, что тебя тянет к Эштону? Черт! Если отвечу честно, будет еще труднее это отрицать. Тогда это станет еще реальнее. – Да, – неохотно соглашаюсь я. Да, меня тянет к лучшему другу моего типа дружка. Он даже снится мне в грязных снах. – Хорошо. Рад, что ты с этим разобралась. Боялся, что ты еще долго будешь упрямиться. Закатываю глаза. Ничто не утаить от всезнающего доктора. – Знаешь, что бы я делал на твоем месте? – Что? – Мне не терпится услышать ответ. – Заплел бы волосы в косички. Секунд пять не могу прийти в себя от изумления, а потом переспрашиваю: – Что?! – Влюбленные мальчики при виде косичек теряют волю. Замечательно. Надо мной уже подшучивает мой психиатр. Мой психиатр. Подхожу к станции и, взглянув на часы, понимаю, что вот-вот появится моя электричка. Я еду в детскую больницу, и по дороге у меня будет время все обдумать. Покачав головой, говорю: – Спасибо, что выслушали, доктор Штейнер. Завершаю разговор и не могу понять, легче мне стало или еще тяжелее. * * * – А теперь сможешь нас различить? – Эрик стоит рядом с Дереком, который сегодня еще бледнее, и чешет свою бритую голову. Оба улыбаются от уха до уха. Сжимаю губы, чтобы не улыбнуться, и хмурю брови. Смотрю то на одного, то на другого и чешу подбородок, словно теряюсь в догадках. – Ты – Дерек? – спрашиваю я и показываю на Эрика. – Ха-ха! – Эрик машет худенькими ручонками и прыгает. – Не угадала. Я – Эрик. Мы выиграли! Откидываю голову и хлопаю себя по лбу. – Никогда с вами двумя не разберусь! – Мне сегодня побрили голову, – тараторит Эрик и скачет вокруг меня. – Теперь она такая гладкая. Попробуй. Послушно провожу пальцами по еле заметной линии волос. – Гладкая, – подтверждаю я. Он морщит нос. – Так странно. Но ведь волосы отрастут! У Дерека всегда отрастают. У Дерека всегда отрастают. У меня екает сердце. Сколько же курсов лечения пережил этот бедный малыш? – Конечно, отрастут, Эрик, – уверяю я с улыбкой. Иду к столу и сажусь. – Ну, чем хотите сегодня заняться? Дерек молча садится неподалеку. По его движениям понимаю, что у него нет такой энергии, как у братишки, который, как мне сказала Конни, только на этой неделе начал курс лечения. – Может, порисуем? – предлагает он. – Отлично! А что ты хочешь нарисовать? Глубоко задумавшись, он морщит лоб. – Когда я вырасту, хочу стать полицейским. Они сильные и спасают людей. Получится это нарисовать? Делаю глубокий вдох и улыбаюсь. – Обязательно получится. Хорошая профессия. Мальчики начинают рисовать, а я осматриваю комнату. Сегодня тут еще несколько детей, в том числе маленькая девочка. Она вся в розовом – пижамка розовая, тапочки из розового меха, розовый платочек на лысой головке. В руке у нее розовый плюшевый мишка. За ней ходит женщина-волонтер, а девочка перебирается от одной игрушки к другой, бросая на нас заинтересованные взгляды. – Привет, Лола! – кричит Эрик и, наклонясь ко мне поближе, шепчет: – Ей почти четыре года. Она хорошая. Для девчонки. – Ну, раз так, надо пригласить ее сесть с нами рядом, – говорю я, приподняв бровь, и жду. Когда до Эрика доходит, что я предлагаю ему самому ее пригласить, его глаза округляются от удивления. Он смотрит на нее искоса и застенчиво улыбается. А тем временем Дерек оборачивается и тихо спрашивает: – Лола, хочешь с нами посидеть? Эрик залезает на стул рядом со мной, подвигается поближе и зорко следит за Лолой, как она продвигается к незанятому стулу между ним и Дереком. – Лола, потрогай мою голову, – предлагает он и выставляет свою бритую голову прямо у нее перед носом. Она смеется и качает головой, складывает ручки на груди и отодвигается подальше. Дерек не видит тут ничего смешного и хмуро смотрит на брата. – Хватит уже приставать ко всем со своей головой. – Почему? – Потому что это глупо. – Дерек переводит глаза на Лолу и на глазах добреет: – Правда, Лола? А та просто пожимает плечиками, переводит глаза с одного брата на другого и молчит. Понимая, что Лола не желает гладить его голову, Эрик бросает эту затею и принимается рисовать танк. А его брат пододвигает к Лоле чистый лист, протягивает свою коробку карандашей и предлагает: |