Онлайн книга «Иди сюда, парень!»
|
– Сэр, я сделаю все, что в моих силах. – Удачи, сынок! Пока я разговаривал с Бардаком, Ужас и Кошмар притащили гроб на ринг, вскрыли крышку, и оттуда выпрыгнул Клетчинский. – Скотина, – пробормотал Сергей. – Вы его знаете? – обернулся к нему Бардак. – Ну конечно, знаю! Он хотел нас надуть и лишить прав на фильм. – Как так? – удивился Бардак. – За это у нас в Америке по головке не гладят. – Он обещал представить наш фильм на фестивалях Америки и Канады. У нас не было денег на поездку в Канны, и Клетчинский посулил нам три тысячи баксов, но за это я должен был подписать с ним договор… Вдруг снаружи послышался скрежет: кто-то царапал обшивку самолета, и я заметил примерзшего щекой к стеклу иллюминатора Диму. – Клетчинский подсунул нам липовый договор! – крикнул он. – В тюрьму его, киномошенника! – А это еще кто? – спросил Бардак. – Друг и реактивный продюсер нашего фильма. Дима между тем разбил стекло иллюминатора, блеванул на пассажира и уже вползал в салон, как на него налетел Клетчинский и, поколотив, вытолкнул обратно в пустоту. Послышался голос командира: – В страшном углу в серой ветровке и синей шляпе стоит Таме из Цхинвала. Он летит на Шестьдесят восьмой каннский кинофестиваль, чтобы представить там свой фильм. Рядом его секундант и режиссер фильма Сергей. Деньги на поездку в Канны они собрали в соцсетях посредством краудфандинга. Покончив с Димой, Клетчинский схватил крышку гроба и начал гоняться за мной по рингу. Я спрятался за Бардака и умолял его спасти меня. Чернокожий судья кивнул: мол, не беспокойся, откинул полу пиджака и, вытащив из кобуры здоровенный кольт, метким выстрелом сшиб с плеч голову мошенника. Самолет благополучно приземлился в Ницце. Пассажиры отстегнули ремни и повалили к выходу, а Сергей все еще снимал меня на камеру. Я думал, что снимать в самолете нельзя, и пытался сказать об этом Сергею, но он слушать ничего не желал и продолжал свое дело. – Расскажи про фильм, – потребовал он. – А нельзя тебя просто послать? – Нет. – Ну ладно. Я автор сценария короткометражного фильма «Родник», который будет показан на Шестьдесят восьмом каннском кинофестивале, куда, собственно, мы и направляемся сейчас… – Ты рад этому? – Конечно. – Скажи еще несколько слов. – М-м-м, я надеюсь встретиться с Квентином Тарантино и предложить ему свои сценарии. Думаю, он будет в восторге от них и подпишет со мной контракт. В Голливуде ведь сейчас нет хороших сценариев, а мои одобрены Арабовым, а он, сам понимаешь, величина в мировом кинематографе. Ну как, нормально? – Хорошо, только помоги мне упаковать камеру. С удовольствием, тем более что на борту самолета, кроме нас и экипажа, никого не осталось. Странно, что никто не вызвал полицию за противозаконную съемку. Хотя вполне возможно, что такого запрета нет вообще. В аэропорту Ниццы мы с Сергеем забрали багаж и после небольшого совещания решили поехать в Канны на автобусе. Желание добраться до Дворца кинофестивалей на такси оказалось слишком дорогим… Там, за облаками, я совсем замерз и надел ветровку, купленную в секонд-хенде. Очень хорошая шмотка и совершенно новая. Жалко ее прятать в рюкзак, но, пожалуй, придется, потому что сейчас май, плюс двадцать пять и пальмы. Бог ты мой, я таких роскошных еще не видел. Вот эта лохматая особенно хороша. Сергей, сними-ка меня на телефон, так чтобы пальмовая ветвь касалась мой шляпы. Спасибо, друг. А давай сделаем селфи вдвоем. Ну не хочешь как хочешь. Хорошо бы привезти домой пальмовую веточку и контракт с Тарантино! Я стянул куртку, запихнул в рюкзак и, закинув его на спину, потащился за Сергеем. Я ковылял за ним, и вдруг мне показалось, что я иду за пандой. Он и в самом деле похож на небольшого ленивого медведя, который жил себе на дереве, но однажды спустился, поел галлюциногенных грибов и стал снимать кино. И по-английски выучился говорить. Медведи – умные животные, на мотоциклах гоняют в цирке. А этот вон полгода жил в Америке. Не по деревьям же он там лазил, в самом деле. Правда, это было лет пятнадцать назад, и все же. А я так жалею, что не зубрил в школе иностранный язык… Мимо прошла чернокожая женщина – до чего сексуальная! Я обернулся на ходу и посмотрел ей вслед и чуть не сбил другую – эта вообще была секс-бомба. Я начал извиняться перед ней, путая русские слова с родными осетинскими. Она, конечно, ничего не поняла, но кивнула: дескать, прощаю тебя, белый ублюдок, и пошла себе дальше, перекатывая под юбкой мячи. Сергей ее тоже заметил и сказал, что французы прутся от негритянок, потому что у них попы оттопыренные. Но ничего такого я не заметил, попа как попа, просто другого, более темного цвета. Правда, теперь при виде чернокожей девушки я искал в ее округлостях оттопыренность, но потом смекнул, что у панд на все предметы свой особый выпуклый взгляд. На остановке возле своих громадных чемоданов на колесиках стояли люди и ждали автобуса. Первые три направлялись в Монте-Карло. Затем подъехал наш, в Канны, и мы с Сергеем забрались в почти пустой салон и сели впереди, за водителем в белой рубашке. Кондиционер тут работал отчаянно, так что я снова надел куртку и, втянув голову в плечи, попытался уснуть. В Каннах мы сошли на конечной остановке, на набережной Круазет, отыскали Дворец кинофестивалей и предъявили охранникам приглашения. Нас направили в подвал. Мы спустились вниз и встали в очередь за аккредитацией. Было очень душно, а народ все прибывал. У меня закружилась голова, и, чтоб не упасть, я сел на свой рюкзак и принялся щупать пульс на шее. Я сделал это совершенно незаметно – долгая практика, знаете ли. Удары сердца были частые и мощные, значит, поднялось давление, хотя, вполне возможно, и понизилось. Тут не угадаешь, пока не измеришь. Я закинул под язык таблетку валидола и, ощутив во рту мятную прохладу, оглянулся по сторонам. Здесь собрались киношники со всего мира: китайцы, корейцы, японцы, испанцы, англичане, американцы, французы, голландцы, марокканцы, мексиканцы. И среди них я, единственный осетин. Почти все они говорили по-английски. Сергей куда-то исчез, и я совсем приуныл, как вдруг услышал русскую речь. Вскинув голову, я увидел в углу громадных размеров человека в красной футболке, уставившегося в свой мобильный телефон. Он перекидывался фразами с маленькой, хрупкой, одетой в прозрачное белое платьице девушкой. Я бросился к ним, представился и попросил помочь с регистрацией. Великан, не отрываясь от своего гаджета, пожал свободной рукой мою потную ладонь и пробубнил: – Меня зовут Матвей, я продюсер, а это Джулия, она говорит на трех языках. – На пяти, – поправила Джулия. – А что вы волнуетесь, Тамерлан? Все очень просто: надо дождаться своей очереди к одному из окошек, и вам выдадут волшебный бейджик. – Да, но тут много окон, и я могу запутаться. К тому же я совершено не знаю английского языка. |