Онлайн книга «Капсула для копирайтера»
|
Женщина вдруг искренне закивала, заулыбалась и исчезла, показав два стертых, как у бегемота клыка. – Хорошая, – оценила хозяйку Надя. – Что скажешь? Она прошлась, подошла к кровати и обессиленно села рядом с Германом. – Отлично, – выдал Герман. – Только то, что надо. Ничего лишнего. – Я тебе говорю, тут это во всем. Изи гоинг. – Да, стиль минимализм. Тебе самой-то нравится? – Он провел рукой по ее спине от лопаток до талии. – Главное, что океан близко. И лав тэмпл за углом. Ты туда должен ходить – каждый вечер в семь йога для начинающих и другие практики. Запомнишь или тебе записать? Третьяковский улыбнулся: – Запомню. – И, помолчав, добавил: – Может, полежим немного? Надя вскочила как ужаленная: – Герман. Блин, ну, ты всегда все портишь. – Да что такого? – Ничего. Бывшая любовница, казалось, действительно обиделась. Снова походила по номеру, посмотрела в окно: – У тебя тут вид такой, а ты? – Что я-то? Садись. – Не хочу, – разочарованно махнула рукой. – Ладно. Пойдем завтракать. Третьяковский не мог есть, ему хотелось спать, слегка пучило, в глаза как будто песка насыпали. – Вставай, вставай. – Надя схватила свой кейс. – Я тебе покажу лучшее место. Дабл Датч называется. – Чемодан-то оставь, – предложил Пророк. – Нет, – отрезала Надя. – Вставай, ленивец. Солнце только взошло, в охристых лучах рассвета их встретила утопавшая в тумане широкая полоса пляжа, высокие, как борщевик, пальмы, перевернутые длинные лодки. Классические гоанские палевые коровы в соответствии с фотографиями из журнала «Домодедово» плелись вдоль воды. Волны накатывали размашисто. – Ну как тебе? – спросила Надя. – Немного на Прибалтику похоже, – сказал Герман. – В пляже… что-то есть. Мы там с родителями в детстве отдыхали. Хорошее место… Он сначала волочил белый кейс по мягкому песку, потом вступил на ржавую землю, осторожно глядя под кроссовки. Тут и там шастали куры, бык лежал возле помойки, в кустики прошмыгнула шустрая стая мелких свиней. Белая кошка сидела и молча смотрела на вновь прибывших: тестообразного веснушчатого мужчину и его просветленную Надежду. Они протащились по улице между рядами плотно натыканных циновочных выгородок, где продавцы уже развешивали на связанных бамбуковых палках полотенца и льняные рубашки, чуридар-камизы, сари, саронги, пижамы, чурбаны и прочие тряпки, названия которых Герман не знал. – Тут очень простая и красивая одежда, – комментировала Надя. – Стоит копейки. Качество так себе, но ходить по Арамболю самое то. С каждой минутой атмосфера накалялась. Кое-где под навесами из пальмовых листьев уже сидели и толковали о чем-то голые, такого же, как и все здесь, бежеватого цвета европейцы с дрэдами, втянутыми животами, наколками и фенечками. «Они притворялись философами, – подумал покрывшийся липкой пленкой, с трудом передвигающий ноги Герман, – вдали от цивилизации размышляющими о тщете всего сущего, ценящими простые удовольствия, смеряющими гордыню и умеющими обходиться малым…» – И возьми мопед, – продолжала целеустремленная Надя. – Тебе обязательно нужно съездить в Хампи и на Сладкое озеро. Наконец Надя остановилась у деревянной стрелки, на которой было намалевано Double Dutch. Стрелка указывала на тропинку меж двух плетней. – Вот. Запомни. Самое богемное место тут. Они прошли под сень высоких пальм и еще каких-то густых растений, где были расставлены пластиковые стулья и столы. На покосившейся изгороди висела доска объявлений: холотропное дыхание, игра на барабанах, общество сознания Кришны, уроки езды на мопеде, концерт… Стояло в ряд несколько старых книг, среди которых почему-то Сталин и Кир Булычев. На длинном столе были разложены: электрический чайник, старая пластмассовая лопатка для выбивания пыли, керосиновый фонарь, моток бечевки, пленочный магнитофон, стопка CD-дисков. – Благотворительный блошиный рынок, – пояснила Надя, направляясь к индианкам, толпящимся за стойкой. Они поздоровались с Надей как со старой знакомой – смешливые кривляки, похожие на школьниц-переростков. – Хау ар ю дуинг, Раджни, – громко радовалась Надя, тиская улыбчивую белозубую толстушку. – Гуд. Энд ю? – Гуд. – Хау лонг ю хиа? – Джаст арраивд. – Надя обернулась к Герману: – Зыс из май френд. Лав хим. Индианки переглянулись, захихикали, что-то сказали друг другу на хинди. – Хи из сингл, – пошутила Надя. – Вообще, это место принадлежит двум датчанкам, которые уехали сюда на велосипедах и больше домой не вернулись… – рассказывала Надя, открывая меню, жадно пробегаясь по нему голодными глазами. Она выбрала столик в глубине тенистого навеса, села лицом ко входу. Герман же мог видеть только ее на фоне вездесущего жухлого бамбука. – Но сейчас тут больше, конечно, индусы работают. – Две датчанки уехали на велосипедах в Индию? – уточнил Третьяковский. – И почему-то назвали свой ресторан Double Dutch? Надя оторвалась от меню, подняла невидящие глаза и взглянула куда-то мимо Пророка: – Да. А что? Тут куча таких историй. Тебе нужен шоколадный кекс. Это тут самое знаменитое. Они заказали фруктовый салат, шоколадный кекс, лесси и манговый сок. – Надя. – Герман снова взял ее за руку, гавайская рубашка противно липла к телу. – Это же на самом деле удивительно, что мы с тобой здесь, в Индии, да? Я до сих пор прийти в себя не могу. Прочувствовать все это как-то… не просто. – Гуру Таня! Извини… Надю снова перекрыло от позитива, кажется, она никак не могла успокоиться от накатывающего здесь волнами счастливого безумия. Бедная девушка вскочила из-за стола и ринулась мимо Германа. Он тяжело обернулся. В кафе вошла длинная, как смотровая башня, дама лет пятидесяти, в набедренной повязке, в старомодных очках, с мокрыми, всклокоченными волосами. – Надежда, – зычно выпалила гуру Таня и прижала влетевшую в нее с наскока подругу. – Ты как? Надолго? – Да нет. – А чего? Твой менеджер где? Не приедет? – Работы много. – Он все там же? – Все там же. – Пусть бросает все. Ганеши будет злиться… Надя отчего-то засмущалась, поймав взгляд Германа. – Я тут с другом. – Взяв под локоть Таню, она подвела ее к Третьяковскому. – Это Герман, мой бывший коллега. Я очень хотела, чтобы вы познакомились… У Германа тоже бывают видения… |